Рецензия на роман «Комиссар, часть 2. Орудия войны»
Стивен Кинг сказал как-то, что писатель, который не может выдать хотя бы по книге в год, "слишком много бездельничает" (вообще он выразился резче, но ограничусь здесь цензурным переводом). Яна Каляева уж точно не бездельница: продолжение "Комиссара" вышло через полгода после публикации первой части. За эти полгода много всего произошло, и мир вокруг нас потемнел во всех смыслах слова. Возможно, и поэтому тоже я с жадностью ухватился за "Орудия войны". Кто-то продолжает работать и рассказывать о том, во что, видимо, искренне верит - это очень многого стоит.
Пересказать фабулу второй части можно в двух словах: борьба продолжается. Победа Белого движения оказалась не победой, а кабалой иностранного капитала. Разгром РККА стал прологом нового восстания, теперь в союзе с тамбовскими крестьянами и эсером Антоновым. Каляева уверенно ведет свою Россию по альтернативной хронологии, и понятную, как в школьном учебнике, логику этой новой цепочки событий я бы назвал одним из двух главных достоинств книги.
Вторым достоинством я бы назвал построение сеттинга как такового, даже без оглядки на "историзм". В "Орудиях войны" нам предстоит увидеть внутреннее устройство "победившего" Нового порядка - а значит, Яна играет еще и на поле антиутопии. А поле это отнюдь не гладкое; "запороть" антиутопию и сделать ее карикатурной, неправдоподобной и нестрашной очень просто (многочисленные книги о тинейджерах-ниспровергателях не дадут соврать). Но автор не подвела: царство Нового порядка ощущается и отталкивающе ужасным, и... отвратительно притягательным. Легко представляешь себе, что попади ты в нужный сорт людей - и легко поддался бы соблазну гулять по чистому Невскому среди "хорошо одетых детей", сытно есть, сладко спать и не думать о тех, кому повезло меньше. Легко представляешь себе, как такой порядок могла принять и даже приветствовать большАя часть людей - и, посмотрев в себя, понимаешь. что и сам мог бы оказаться в числе этих людей.
Приятно видеть и то, что автор работает над слабыми местами первой части и, очевидно, учитывает прежнюю критику - к примеру, из диалогов практически исчезла "лозунговость"; герои больше не ведут симпозиумные дискуссии с цитатами, а именно общаются. Убеждают, доказывают, оправдываются, уламывают. Рост автора над собой всегда радует, в чем бы он ни проявлялся.
Персонажи у Каляевой в полном смысле слова живут своей жизнью - и это радует и раздражает попеременно. Ты думал, у Гинзбург и Щербатова продолжится их страстный враждороман и взаимное изведение страстью? А вот и нет, у каждого из них своя насыщенная жизнь, они и в снах-то встречаются редко. Думал, о второстепенных персонажах вроде пулеметчицы Аглаи или комполка Князева мы узнаем что-то новое? А вот и нет, они отошли на задний план и делают то, чего требует от них обстановка. Честно, не знаю, как к этому относиться. С одной стороны, для меня "живость" персонажей, то, что они действуют как им велит характер, а не как автор хочет - признак высокого мастерства автора. С другой стороны, персонажей будто стало меньше, а те, что были, упростились до простых функций. Отчасти это относится, кстати, даже ко второму протагонисту Щербатову: его гораздо меньше, чем в первой книге, и бОльшую часть времени он просто работает. Работает, впрочем, хорошо. Чудовищно, но хорошо.
Из того, что мне активно НЕ понравилось, могу отметить отдельные моменты. Немного неуместной и слишком уже серьезной смотрится нападка на современную развлекательную литературу в середине романа. Пока не очень понятно, насколько уместна ветка хлыстов. В таком заземленно-реалистичном мире с малыми вкраплениями фантдопа появление откровенной языческой магии несколько выбивает из колеи. Но окончательное суждение об этом сюжете я предпочту вынести, только дочитав цикл до конца.
А вот что меня удивляет уже сейчас, так это момент, который я обговорю после дисклеймера
Перевербовка Вершинина. Вообще это один из моих любимых персонажей: восхитительный мерзавец, подкупающий именно своей бессовестностью. И нет, я не исключаю, что такой человек может оказаться способен на резкий, безрассудный, благородный поступок. В великих грешниках велик и потенциал для добра, как писал Клайв Льюис.
Но позвольте. Свой поворот к исправлению Вершинин совершает из-за... патриотизма? Разве за две книги патриотизм был заявлен как сколь-нибудь значимая для него ценность? С чего вдруг ему есть дело до "продажи родной страны"? Чего он так расстроился из-за тех, над которыми всегда мечтал подняться и которых считает за говно? Я понимаю, почему убеждение Саши работает - драматически оно должно, даже обязано сработать. Конечно, Вершинин должен поступить как красавчик, у меня нет вопросов к самому поступку. Но вот мотивация этого поступка - извините, мимо. Не верю. Переход восхитительного мерзавца на сторону условного "добра" для меня состоялся слишком поспешно и неубедительно - хотя сам переход я всячески одобряю и считаю, что что-то такое с ним и должно было в итоге произойти.
Что сказать напоследок? Остаюсь крайне заинтересованным подписчиком Яны Каляевой. С огромным любопытством жду выхода заключительной части трилогии и завершения Гражданской войны. От всего сердца желаю автору сил и удачи в окончании этого труда.