Рецензия на повесть «Боярышник и Вероника»

Как написать честную рецензию, при этом не обидев автора? (Автора, авторшу, авторессу — как ни напиши, всё получается обидно.)

Можно, конечно, сразу начинать хвалить: ах, этот чудесный дух викторианской эпохи, отсылающий нас к апогею власти Британской империи!

Ах, этот обаятельный юмор, будто бы позаимствованный из цикла романов про Дживса и Вустера (что, разумеется, не совсем верно — Вудхауз писал про начало ХХ века, а в рецензируемой повести действие происходит в концеXIXвека). Впрочем, можно сослаться и на другие литературные образцы милого женского юмора — те же иронические женские детективы, чем не пример?

Ну и мягкий флёр мистики — он так органично пропитывает повествование, «склеивая» вроде бы разрозненные кусочки — и также заслуживает восхищения. 

Хотя… Фейри… Мы все знаем что такое «фейри» — это жидкость для мытья посуды. И производится она (я даже пошёл на кухню и проверил) в Тульской области. Как эта фейри могла попасть в Шотландию позапрошлого века?.. Нет, тут явно что-то нечисто... 

Впрочем, если действительно не чисто, то применить фейри в своём повествовании автору в самый раз. 

Видите, уже начинаются обидные для писательницы придирки со стороны рецензента. И как их избежать?

Я долго размышлял на эту тему — пока не нашёл очевидный выход: да ведь на замечательном сайте Author.today (а на нём по определению всё замечательно) для таких неучей, как я, заложен специальный раздел «Правила оформления рецензий»! И в нём всё уже расписано наилучшим образом. Чётко и лаконично: 16 пунктов. 

Как говорится, всё уже придумано до нас. Нам же остаётся лишь подставить слова, соответствующие каждому из предусмотренных пунктов — и вуаля! - идеальная рецензия готова.

Поэтому не будем нарушать правила и пойдём прямо по списку.

Пункт 1. «Общее впечатление от книги». 

Ха! Конечно же, приятное. 

И сразу — ой… 

Дело в том, что в данной инструкции для рецензентов неоднократно предупреждается: есть «личное» мнение, а есть «объективное», и путать их ни в коем случае нельзя. А лучше и вовсе обойтись без отсебятины, оставив только неопровержимые объективные суждения. 

И вот с этим у меня всё плохо. Ну откуда у меня возьмутся объективные суждения? Ведь любое моё мнение о качестве произведения является сугубо личным, читай — субъективным. И бывает ли по-другому?

Оказывается, бывает. Ведь не доверять мнениюAuthor.today- это значит не доверять Самой Истине! 

Поэтому я спешно принялся искать компромисс между своим «личным» мнением — и «объективным». 

И, приложив титанические философские усилия, нашёл-таки компромисс. Тоже философский: поскольку сам я для себя — субъект, то и суждения мои вполне субъективные. Но стоит мне «выйти из тени» (как в романах известного писателя-фантаста), предстать во весь рост перед другими людьми, как я тут оказываюсь (для них, для других людей) в роли не субъекта, а объекта (о, философия — великая наука!). И мнения мои тут же, автоматически  превращаются в объективные. Ура? Ура!

Так вот, чтобы не повторяться: объективные мои впечатления от книги «Боярышник и Вероника» сугубо положительные и приятные. Прочёл, что называется, «влёт».

Идём дальше.

Пункт 2. «Сюжет».

Ага. Тоже приятный.

Я, кажется, повторяюсь в своей сугубой объективности? 

Но ведь так оно и есть! Кублицкая весьма мягко и ненавязчиво ведёт своих героев по Англии-Шотландии, по горам и городам, не торопя, но и не замедляя, постепенно сводя персонажей в единую точку пространства-времени. И что ещё повести нужно? 

Будем считать, что я отчитался по данному пункту.

3. «Повествование».

Вот и приплыли. Я ж только что об этом говорил! Они оба приятные — и сюжет, и повествование. И они оба — путешествие. Знакомство с людьми. С обстоятельствами. Знакомства, окрашенные мягким, ненавязчивым юмором.

О, ещё одна литературная ассоциация подъехала — про путешествия: когда в той же Великобритании, почти в описываемое время некоему малоизвестному журналисту поручили написать всего лишь очерк-путеводитель по реке Темзе, то он так увлёкся иронично-юмористическими аспектами бытия, что наваял целый роман. После которого его имя стало знаменитым (Джером Клапка Джером), как и сам роман  («Трое в одной лодке, не считая собаки».)

4. «Герои».

А что герои? В приятной книге и герои приятные. Что ОНА, что ОН, что ОНИ. Даже малолетний брат героини оказывается вовсе не хулиганом, а вполне вменяемым мальчиком. А главный негодяй и вовсе — неотразимый красавчик.

5. «Язык и стилистика».

Тоже приятные. Язык — преимущественно русский, изредка пересыпаемый латынью. Стилистика — нежно-женская.

6. «Достоверность».

Вполне достоверная. Подкреплённая научными ссылками на источники и современными (для того времени) иллюстрациями. Если уж цветочки — то вот вам литография с латинскими пояснениями, если маршрут — то прилагается детальная карта местности. И т.д.

Есть, правда, неувязочка с фейри, но я об этом уже говорил, повторяться не буду.

7. «Фантдопущение — Можно ли без ущерба для книги изъять... ».

Не-не-не! Ответственно заявляю — ничего из «фант...» изымать не нужно. Без него этого «фант...» всё просто рассыплется да и финал не состоится.

8. «Психология отношений».

А как же без неё? Как можно без психологии девушке отказываться от брака с неинтересным мужчиной, и, наоборот, отказываться от экскурсии по городу с интересным молодым человеком? Тут без тонко прописанных психологических нюансов совсем никуда. ЧуЙства — они такие, они требуют серьёзного внимания. А раз требуют, то Кублицкая со всей душой идёт навстречу этим требованиям.

9. «Основная мысль текста — насколько она этична, умна, оригинальна? Чему книга учит читателя, что хочет ему сказать?»

А вот на данном пункте меня, наконец, посещает птица «обломинго». Потому как не в моих силах ответить на вопросы: насколько умна любовь и прочая душевная привязанность? Насколько любовь может быть этична и оригинальна (если она не «50 оттенков серого»)? И чему учит читателя книга о любви (если книга не «Камасутра»)?

Так что — извините, давайте пропустим этот вопрос. 

Как и 11-й - «Оригинальность», и 13-й - «Общественное значение».

Да и остальные тоже пропустим (благо, «Правила оформления рецензий» это допускают). 

И перейдём сразу к 15-му пункту — «Востребованность», а заодно и к 16-му — «Свои ощущения» (о, неожиданно интимный пункт посреди сугубой «объективности») .

А перед переходом к этим пунктам будет небольшая интерлюдия. Из жизни рецензента.  То есть моей. 

Задумал я как-то написать женский роман. В виде эксперимента. 

Подготовился основательно — перечитал десяток-два-три произведений этой направленности. 

И написал.

И ничего путного у меня не вышло. Хотя делал всё вроде бы по канонам.

Сходная ситуация приведена в книге «Приключения капитана Врунгеля» при рассуждении об уникальности голландской селёдки:

«...голландцы, видимо, знают какой-то секрет. Иначе как же вы объясните такую несправедливость: вот шотландцы, например, пробовали ловить. Закинули сети, подняли – полно селедок. Ну, и обрадовались, понятно, но, когда разобрались хорошенько, разглядели, распробовали, обнаружилось, что селедки-то попались все, как есть, шотландские.

Норвежцы тоже пытались (…), но и у них ничего не вышло. Тоже забросили сети, подняли, посмотрели – есть селедка, да только вся сплошь норвежская.

А голландцы ловят и ловят уж который год, и им все попадается голландская селедка».

Вот и оказывается: чтобы получить правильный продукт (даже и литературный) нужно быть изначально носителем неких определяющих качеств, в данном случае не национальных, а половых: раз уж женское — значит, женское! И точка. Даже восклицательный знак.

Впрочем, и для потребления полученного продукта желательно озаботиться  вначале получением тех же самых необходимых половых качеств. Ибо читать женский роман не будучи женщиной, наверно, можно… Да не наверно, а наверняка! И даже получать от этого удовольствие. Но — до поры до времени. Ибо в какой-то неуловимый момент это удовольствие у мужчины-читателя может внезапно иссякнуть… 

Вот и по моим ощущениям (объясняю во исполнение 16-го пункта) моё (лично моё!) пресыщение сим замечательным текстом всё-таки наступило. 

Причём, в, казалось бы, самый лихой и волнующий момент повествования — почти в финале, когда погони и преследования главных героев достигли своего апогея. А мне в этот момент вдруг стало скучно. И я с тоской принялся проверять то и дело — да сколько же страничек-то еще осталось перелистывать до конца?

Повторяю — вовсе не качество текста было тому виной. Оно, качество, не упало. Упал мой, так сказать, гендерный интерес. 

Зато в этот момент я «словил дзен» — ко мне пришло чёткое понимание того, в чём именно состоит отличие женской прозы от мужской.

Но я с вами этим пониманием не поделюсь, уж не взыщите. Ведь знание сей мудрости относится к категории «top secret».  И я, как секретоноситель, дал строжайшую подписку о неразглашении.