Рецензия на роман «Сказки старого Волхова»
У меня возникло бы к этому произведению гораздо меньше претензий, обозначь его автор просто как славянское фэнтези, каковым оно и является. Однако в аннотации написано чётко и ясно: «Старая Русь, 8-9 век. Устье реки Волхов, впадающей в Ладожское озеро». То есть, вне зависимости от фантдопа – многочисленных чудесных явлений – действие происходит именно в это время и в этом месте. И таким образом роман становится ещё и историческим, а вот с этой его ипостасью беда.
На самом деле науке про этот период отечественной истории известно не так уж мало, а с развитием археологии и прочих дисциплин – всё больше. Потому многочисленные анахронизмы, содержащиеся в разбираемом тексте, оставляют очень неприятное впечатление.
Прежде всего это касается «общеисторического» посыла: русские люди бьются с врагами, защищая свою землю. Но никакой большой Русской земли к тому времени ещё не было: государство, которое некоторые источники называют «Русским каганатом», возникает гораздо позже. Не было ещё и ощущения общерусского единства: герои должны называть себя не русскими, а словенами или, например, кривичами – по названию племенных союзов, а то и отдельных племён, чьи этнонимы до нас не дошли.
Что же касается собственно русов, да, они тогда в тех местах присутствовали, но были это отнюдь не славяне, а, скорее всего, северные германцы. И не надо обличать меня в приверженности «норманнской теории», которая в серьёзной науке давно не рассматривается. Просто наличие скандинавов на этой территории тогда – исторический факт. И люди, называвшиеся русами, в то время были именно скандинавами, и лишь позже это название перешло на славянское население.
Так что довольно странно выглядят выведенные в романе «норманны», которых автор представляет какими-то идейными врагами Руси, жаждущими её поработить. Я не сомневаюсь, что имели место набеги на эти земли (которые скандинавы называли Страной городов, Гардарикой) пиратских отрядов викингов. Но это были именно грабительские вылазки ради добычи. А так скандинавы-русы были тут местными, правили областями и контролировали речной торговый путь из варяг в греки на всём его протяжении.
На юге у автора тоже лютые вороги, которых периодически поминают герои романа – половцы. Но до их появления в Диком поле в это время было лет 100 – 150 примерно. Тогда даже печенегов там ещё, вероятно, не было. А если уж говорить о каких-то степных противниках, то это могли быть разве что подчинённые Хазарскому каганату мадьяры. Но в любом случае жителям Приладожья столь далёкие южные дела вряд ли были интересны.
С этнонимами в романе вообще плохо. Непонятно почему, например, автор упорно называет врагов из Скандинавии норманнами, «северными людьми». Так их звали в Западной Европе, на Руси же устоялось название варяги, которое, правда, в романе тоже употребляется, но редко. Вдобавок викинги нарисованы почти карикатурно – словно автор почему-то старался очернить их как можно больше, да перестарался.
Примерно та же беда с именами собственными. Меня позабавило, что имя одного из главных героев – княжьего гридня Матвея – считается странными и необычным. Со временем выясняется его совершенно чумовая история: мол, некий «чернец» из греческих земель (то есть христианин, злой чужак для героев романа и его автора, надо полагать) прибыл на Русь, дабы нести веру Распятого Бога, но вместо этого обрюхатил местную девицу, произведя на свет таким образом означенного Матвея.
Ладно, пусть так. Но почему, скажите, автор, имя возлюбленной другого ГГ – Олеся не вызывает у персонажей таких же недоумений? Вообще-то, это уменьшительное от вполне себе христианского Александра, причём это достаточно поздняя форма, принятая в Белоруссии и на Украине. А позже в романе мелькает еще и Богдан – русская калька с греческого Феодот... Другую же героиню зовут южнославянским именем Снежана (один раз в тексте она названа Светка, но это, похоже, опечатка), в России распространившемся только в XX веке. А вот молодого волкодлака из банды викингов зовут почему-то Адольфусом. Правильно, Адольф – Благородный волк на старогерманском, но зачем тут латинское окончание? Подозреваю, что это детское впечатление автора от чтения Марк Твена – этим именем как-то раз назвали Гека Финна.
И прочих, более мелких, но не менее неприятных «косяков» полно. Двуручные мечи викингов. Кнорры в боевом флоте – хотя это торговые суда, в набеги не ходившие. Берестяная грамота, написанная дочерью деревенского кузнеца и прочитанная его подмастерьем – каким письмом, интересно, если ещё и глаголицы не было?.. «Приданое» жениха. Носки у одного из героев – помилуйте, автор, это VIII век!.. Смерды в значении рабы. Упоминание «русского города» Суздаль – если он тогда и существовал в каком-то виде, что сомнительно, то русским точно не был. «Каменный пояс», то есть Урал, тоже смачный анахронизм – века из XV по крайней мере. И так далее.
Может показаться, что я занимаюсь «заклёпочничеством». Но, повторяю, не было бы к автору претензий, будь его произведение чистой сказкой, наподобие былин. Но он сам загнал себя в рамки строго определённых периода и локации, и должен был хоть что-то почитать, чтобы представлять, что тогда и там могло быть, а чего не могло.
А вот к фэнтезийной составляющей претензий почти нет – фантазия у автора богатая и он воспользовался ею в полной мере, населив роман почти всеми видами чудесных существ из славянского фольклора. Хотя чувствуется и влияние иных источников – Толкиена, например, откуда явно явился глотающий людей дуб и даже собственный «Горлум» по имени Штырь. А маньяк, одевающийся в кожу своих жертв, похоже, пожаловал прямо из «Молчания ягнят». При этом данный злыдень напоминает Кощея Бессмертного, но почему-то носит западногерманский титул граф, а не северогерманский ярл.
Со сказочной атмосферой самым забавным образом сочетаются фривольные, почти водевильные ситуации. Про похотливого «чернеца»-миссионера уже было упомянуто. Или вот сводный братик главгера – подмастерья Больки. Его героический отец, как выяснилось, во времена оны по пьяному делу переспал с женщиной-змеёй, от чего на свет появился некий монстр, теперь тоже охотящийся за чудесным джедайским мечом богатыря Усыни. Змееподобный антагонист, кстати, вышел очень неплохо, даже атмосферно, но, к сожалению, был довольно неловко «слит» (как и ещё пара-тройка важных сюжетных линий). Жалко – остальные герои в своём большинстве не настолько интересны и фактурны.
Имеется и другая пошловатая «клубничка». Например, роман Больки и Олеси – дочери кузнеца, сначала крутившей любовь с гриднем Матвеем и Бог знает с кем ещё, а потом переключившейся на отцовского подмастерья. Причем сам кузнец, узнав об этом, вроде бы ругался, но, вообще-то, отнёсся к ситуации довольно индифферентно – можно подумать, что родители давно махнули рукой на беспутную дочку.
Но в общем развитие действия следует похвалить – экшен по большей части на уровне крепкого героического фэнтези, а отдельные сцены, вроде превращения девушки, преследуемой насильниками, в смертоносную берёзу, или приключения героев в Нави за рекой мёртвых Смородиной, впечатляют. Правда, героям зачастую всё как-то слишком легко удаётся, в основном при содействии «бога из машины» в образе другого брата ГГ – лешака. Но на то оно и фэнтези.
К сожалению, удовольствие от перипетий сюжета часто снижает назойливый и нарочитый пафос.
И язык удручает. Нет, написано всё достаточно стилистически чисто и грамотно, за исключением отдельных фраз: «не замедлили ждать», «мертвые, но опытные норманны» или «наливающиеся багровым румянцем девицы» - страдающие, очевидно, запущенной гипертонией. Но вот «напевный» язык, придуманный русскими литераторами XIX века по образцу речи народных сказителей, в данном случае используется, на мой взгляд, без должной меры. Тем более, что в некоторых местах он разбавлен вполне современным канцеляритом, в других – областными говорами, а в третьих проскальзывают жаргонные словечки из гораздо более позднего времени: «мазурики», «шлында»… Автору бы внимательнее подойти к выбору слов, ибо, например, «золотарь» в смысле золотых дел мастер формально правильно, но ныне значение этого слова совсем иное и оно производит комический эффект.
Хотя некоторые подобные словесные анахронизмы забавны, например, рассказ одного из героев о «белом лисе», появляющимся перед всякими катастрофами…
Финал, где ГГ побеждает врагов, находит брата и родителей и выясняет, что на самом деле является наследным князем Ладоги, особенных эмоций не вызывает - за исключением ассоциаций с болливудскими мелодрамами.
В общем, не сказать, что роман совсем уж провальный, но мог бы быть гораздо лучше.
1. Логичность изложения — 5 баллов
2. Сюжет — 4 балла
3. Тема, конфликт произведения — 4 балла
4. Диалоги — 7 баллов
5. Герои — 5 баллов
6. Стиль и язык — 5 баллов
7. Впечатление от текста в целом — 4 балла