Рецензия на роман «Завет»

Предупреждение: в тексте рецензии много спойлеров.

Игра с реальностью

В переводе с латинского и французского языков «постмодерн» – означает «современный», «новый». Это литературное направление считают реакцией на ущемление прав человека, ужасы войны и послевоенные события.

Особенностями постмодернистской культуры считается:

— сочетание высокой и низкой культуры (смешение двух культур, стирание границ) 

— ирония (высмеивание и пародия) 

— фрагментарность (уделение вниманиям деталям и отказ от общего синтеза)

Я бы назвала это “Высоконизкий стиль”, и он отчётливо прослеживается в анализируемой книге.

«Завет» - произведение постмодерна с актуальной социальной тематикой. Весь текст представляет собой калейдоскоп аллюзий на исторические, литературные и политические факты, ожившие мемы («зомбоящик» с реально вылезающим зомби из экрана телевизора).

С первой же главы автор показывает нам странный мир, в котором причудливо сосуществуют друг с другом люди и мифические существа. Это не просто фентезийные герои, вроде сказок Толкина, это сущности, которых поместили в придуманный фантасмагоричный мир, для того, чтобы показать насколько в нашем реальном мире люди перестали быть людьми и насколько гадостно исказилось общество. Орки, вампиры, феи, подсевшие на наркоту, и прочие. Даже тараканы в захолустных притонах громко бранятся.

Ловля колдуна Корвина в начале книги — как бы привет Роджеру Желязны и его «Хроникам Амбера», дескать, это вам не это, не сказочка какая, видели мы ваших «Корвинов», вот, отловили и краской в лоб нейтрализовали. То есть сразу автор даёт нам понять, что на сто процентов положительного героя тут не будет. Посмотрите, как идёт представление героев.

Через диалоги, общение их друг с другом.

Жёсткое подтрунивание, местами оскорбительные шутки, которые, однако не выводят никого из себя.

На фоне этих отвлекающих вроде диалогов не стоит пропускать важный эпизод в первой же главе — Каин убивает бывшего товарища, потому что они оказались по разные стороны баррикад.

Это явная библейская отсылка на смерть Авеля от рук брата Каина.

Алекс убит, «и теперь вы смотрите друг на друга поверх стволов. Вселенская ирония, не иначе». Но позже мы узнаем об эпизоде из детства Каина. Его родители погибли в бунте голодающих, их расстреляли власти, поняв, что толпа не планирует расходиться. То есть вот она, судьба Адама и Евы этого мира — голодная смерть, и бог покинул их очень давно. Так разве можно судить Каина?

Да и вообще, кого тут судить, когда все оказались в совершенно бесчеловечных условиях жизни? Однако Каин не убивает Марцела после допроса, узнав, что у того есть семья, и тут автор даже вкладывает в речь героя строки Шекспира: «Мириться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться».

Очень трогательно, автор.

Определенно, описание мира с первой главы напомнило мне строки из «Конармии» И.Э. Бабеля:

«Богоматери, унизанные драгоценными камнями, следят наш путь розовыми, как у мышей, зрачками, пламя бьется в наших пальцах, и квадратные тени корчатся на статуях святого Петра, святого Франциска, святого Винцента, на их румяных щечках и курчавых бородах, раскрашенных кармином.

Мы кружимся и ищем. Под нашими пальцами прыгают костяные кнопки, раздвигаются разрезанные пополам иконы, открывая подземелья в зацветающие плесенью пещеры. Храм этот древен и полон тайн. Он скрывает в своих глянцевитых стенах потайные ходы, ниши и створки, распахивающиеся бесшумно».

И необычные названия районов и городов, под венгерский «пшекающий» стиль, и весь волшебный сброд, и армейская рубленная речь – всё выглядит необычно.

Юмор чередуется с кровавыми сценами. Все эти отрезанные пальцы в носу и снятые скальпы с мошонок вполне напоминают ещё одно произведение, но уже про флот, «Расстрелять!» Покровского, и некоторые озвучки Гоблина. А разговор о количестве подстреленных будто калька со знаменитого диалога Леголаса и Гимли.

Герои кажутся грубыми и саркастичными, но это лишь первый слой. Вся прорисовка персонажей словно бы сделана по Ницше : “Поистине, человек – это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться нечистым”. Они все — море, поток людей, изменённых этим бесчеловечным миром, но отчаянно стремящихся хоть в чём то остаться людьми. 

Религиозность военных отлично описывается этой фразой: «Некоторые верят в Бога, а некоторые в Бога и двенадцатый калибр». Даже инквизитор в разговоре с Виктором говорит про то, что конкретно Бог допускает, и к чему мир идёт. Так что же с заповедями? Отвернулся Бог от мира, или нет?А ведь ответ чувствуется где-то поблизости, с самого начала главы, с эпиграфа(цитата Мартина Лютера):

«В тот момент, когда в вас зарождается вера, вы познаете, что всё, существующее в вас целиком и полностью грешно, достойно порицания и проклятия».

Мир населен существами, людьми, а не богами, а значит он насквозь грешен.

Автор нещадно обходится даже с феями в произведении, а ведь образ этот в сознании людей обычно нежный и добрый, но нет.

Здесь феи наркоманки и преступницы, с ядовитой пыльцой наперевес. И их, так же, как и волшебника Корвина (злобного колдуна), разносят из пулемётов.

Вот они ваши сказочки! Вот так мы их!

В конце главы нам дают посмотреть на пожилого человека и выслушать его мнение о религии. Куратор оперативной группы Альфред хотел стать священником, но так и не научился прощать людей, творящих зло. А в религии ответвления передрались-переубивались, и «победители утвердили свои порядки».

Для служащих вампиров ведь прихожане сдавали кровь регулярно, как десятину. Здесь кровь — как аллегория, люди реально "платят кровью", расхожее разговорное сочетание обрело силу настоящего события.

Но все места боевых действий отгораживались от «жилых» и «достойных» мест специальным защитным экраном, и люди, словно зрители в кино, как зеваки, могли наблюдать за ужасающими событиями.

Сама история приобретает весьма постмодернистский характер! Что же мы видим? Реальность, которую автор преподносит, словно кино для других, а ведь так есть и в нашей реальности, когда мы смотрим по интернету новости и военных/религиозных войнах в мире.

Книга пронизана темой религии, от эпиграфов до сюжета. Но этот постомодерн смеётся над читателем, ведь ясно же — “Бог умер”, как по Ницше. Нравственный кризис человечества, утрата веры в абсолютные моральные законы.( Но всё же, автор в конце книги оставляет нам надежду).

Четвёртая глава более щедра на описания. Словно приоткрывается грязная чёрная завеса. «Из душевой тянулся запах сырости, дешёвого мыла и забытого за трубой носка, успевшего благополучно мумифицироваться». Это описание заставило меня вспомнить Любовь Андреевну из «Вишневого сада» Чехова , сетовавшую на то, что в кабаке «скатерти пахнут мылом», и снова услышать из прошлого голос Бабеля, с его «метрвенным запахом лилий».

В конце 4 главы снова можно отыскать крохотную зарисовку мира. Книга, которую читает один из персонажей, называется «Симпатия к Дьяволу», а по телевизору показывают митинг:) Эпиграф такой стоит к главе совсем не зря. «Возвеселиться с Иерусалимом» могут те, кто любит его.

А кто любит этот мир?

Митинг католиков-социалистов, требующих улучшений труда, с противоречивыми плакатами показывает нам абсурдность и фантасмагоричность происходящего.

Во-первых, площадь Героев (к слову, такая есть в Будапеште) — это явно важное уважаемое место.

Плакаты:

1. Каждый имеет право на хлеб и труд.

С одной стороны: вроде всё верно. Но труд-то особо никогда и не запрещали.

2. Бедный имеет право брать, что ему необходимо.

Тут уже возникают вопросы. То есть как, просто брать и всё? А зачем тогда труд? (Наверняка подразумевается, что труд просто бесполезен в создавшимся мире).

3. Наступающий век должен принадлежать не капиталистам, а народу.

Долженствование в требованиях, как правило, всегда двояковыпукло, тут главное, какая сторона идёт на демонстрацию. В диалоге героев выясняется, что в толпе осведомителей больше, чем реальных участников, а стало-быть, это всё просто организовано сверху, ради выявления неугодных и маргинальных. И буквально в следующем абзаце мы видим то самое, большого брата, который наблюдает за ситуацией: аморфные существа со свешивающимися щупальцами - вот буквально, этот символизм показывает нам изображаемый автором мир, ужасный и нелепый, безобразный и нечеловеческий. 

Эпиграфы из священного писания вкупе с текстом о создании зомби дают предположить, что мир в этой истории не так уж прекрасен изначально. Что было создано, кем оно было создано?

И самый главный вопрос: нахрена?

А давайте-ка сопоставим мир истории и мир существующий в реальности, проведём параллели и посмотрим на то, что есть у нас в нашей жизни. Довольно часто мы можем слышать фразу: он как зомби. Люди живут, как зомби, проводят дни в бессмысленном существовании, без цели и без желания что-либо делать. Какие же события делают из них существ без воли? Сё Эн рассказывает о том, как и зачем делают зомби. И что даже после смерти им не обрести покой. Ужасно. А ведь персонажи говорят об этом, хотят «насыпать дедам в рясам перца под хвост», чтобы мертвецы смогли покоиться с миром. В этом мире даже мёртвые не свободны. В нашем мире постоянно происходит “переоценка” действий даже давно умерших людей, а нейросети “оживляют” лики давно умерших, заставляя их говорить и даже танцевать нелепые танцы.

А что же показывают по телевизору? «Только проповеди и новости про войну». Всё как в жизни.Что бы люди хотели перенести в наш мир? Конечно магию! И вот автор дает нам ее. М-протеин, странная наркота, дающая магические способности. И это мимо кассы, то есть церкви. Конечно, инквизиция возжелает её, погубив подпольщиков. Однако магия в тексте порой радует в мелочах: стена в восьмой главе оказалась подозрительно чистой, ибо какой-то маг нанес на неё рисунок-краскоед. Вот это реально мечта — защита от городского вандализма.

В девятой главе появляется локация «Дом смерти», в котором, по воле случая, героям нужно укрыться от вредного алого тумана. Прочувствовалась аллюзия на выручай-комнату из «Гарри Поттера», но какова окраска! Дом смерти появляется в некоторых домах рандомно. То есть ужасы смерти настолько вросли в этот мир, что даже могут стать случайным убежищем. Неработающая котельная со струями горячего пара - не из «Кошмаров на улице Вязов»?

Пятна крови на полу в Доме смерти не оттираются, остались со второй мировой войны, и в этом я увидела отсылки к мультфильму «Кентервильское привидение», но встречаем мы совсем не доброго старого дедушку, у которого «жена плохо готовила», а ужасного маньяка, которого невозможно убить! Вдоводел, убивающий женщин, которого нельзя поймать, абсурд и ужас. И даже прозвище “Вдоводел” — перевёрнуто, ведь убивает этот монстр женщин.

Если рассмотреть поближе каждую отсылку, то можно увидеть, как автор её гиперболизирует и максимально выпячивает в самом ужасающем обличье.

Но в этом непрекращающимся кошмаре встречаются вспышки юмора, над которыми просто невозможно не посмеяться.

«Воспользовавшись суматохой, Вдоводел подобрался поближе и распахнул плащ».

Ну точно ведь эксгибиционист из парка. Сразу снимается доля напряжения, ведь персонажи невозмутимо глядят «туда» и принимают простое решение: «Кидайте гранаты и уходим».

Как же возникли эти толпы мертвых? Из-за прорыва Кошмаров, и начавшейся вслед за этим эпидемией. Возникает ощущение, что мир похож на Чистилище, в котором воскресают мёртвые. Однако здесь даже партии по правам мёртвых периодически возникают, но их запрещают. Вот он, гиперболизированный абсурд.

Партия двухвостой кошки, за которую голосует Виктор, основана на легенде. И в лозунге: «счастливая жизнь, снижение налогов, бесплатное пиво. Но не всем. Так что спешите стать не всеми!» Но легенда тут же оживает, и герои реально встречают недовольную вислоухую кошку с двумя хвостами. Сказка оживает.

А что же власти? Религиозная верхушка инквизиции показана в роскоши: автомобиль Регины – кадиллак, Виктор говорит об её аристократических замашках, о членстве в закрытых клубах, о дизайнерских наркотиках.

Появляется она в бриллиантовых заколках.

У церкви ведь неограниченный бюджет на пропаганду.

Диалоги иногда выдают поразительные тонкости отношений.

«Виктор осторожно взял её за руку, поклонился и поцеловал тонкие пальцы.

⁃ У ваших ног, мадемуазель.

Кальфу слегкя покраснела».

Столько неожиданной нежности среди армейского юмора про жопу!

Но ни солдатские подтрунивания, ни юмор никуда не исчезают. В середине книги всплывают забавные моменты про цыган: они стащили подводную лодку из озера(!), и пока горела машина, успели поджарить сосиски до приезда пожарных. А ведь в Венгрии цыгане действительно занимают большое культурное(и бескультурное) место, из-за близости Румынии. И снова элемент абсурда — как подводная лодка могла оказаться в озере? Это вызывает смех.

Но если цыгане как и в нашем мире приспособлены, так и в этом фантасмагоричном, то животные — как-то не очень.

Пингвин, который сбежал из зоопарка, лично мне напомнил мультфильм Мадагаскар. Автор словно бы возвращает нас этим эпизодом в реальность: «эй, это всё не очень настоящее, вы же читатели, помните такой мульт?»

А за пингвином пронёсся кабан и скрылся в тумане. Вы же вспомнили Пумбу, да?

Но автору мало убить положительных героев, писателя, и как бы самого автора он тоже в каком-то смысле убивает. Не зря на кладбище эти две странные могилы людей, которые «из прошлого», да и Регина произносит фразу о Викторе:

«когда ты делишься своими флешбэками, то я начинаю думать, что в тебе умер писатель».

«Завет» - это поиск человечности духа в бесчеловечном мире. В конце автор приводит Каина к Виктору, чтобы тот узнал, что он не одинок в своём переживании смерти брата. И даже здесь Сё Эн не отходит от постмодерна, произошло удвоение исторических событий, закольцовка.

В подарок автору креплю фото картины, на которой изображена, кажется, та самая двухвостая кошка. Но это не точно.