Рецензия на роман «Второе небо»
Новый роман Максима Лыкова «Второе небо» сначала меня сильно напугал. Не сюжетом, и не персонажами. А, вы будете, конечно, смеяться, но меня испугало слово «король». Я почему-то сразу представил себе заунывное повествование о некоем герое с мечом, который шастает по выдуманному миру и крошит то эльфов, то орков. При этом повсюду таскает с собой плуг и косу. Но разве мог мой любимый писатель скатиться на этот уровень и лечь под читателя. Прости меня, Максим, что я плохо о вас подумал. И герой потом оказался не таким уж и героем, и меч не был дарован колдунами и магами.
В романе вообще нет колдунов и магов, и я заподозрил это, когда дошел до описания селекторного совещания с участием секретарей, передающих распоряжения предполагаемого бога королям и прочим инквизиторам.
Основную идею я бы выделил так: человек совершает множество бессмысленных поступков во имя той или иной идеи, часто забывая о своей собственной жизни, жертвуя ею неизвестно для кого, в поисках какой-то благости, находящейся неизмеримо выше жестокой и грязной Земли. То, что события происходят на Земле сомнений нет, персонажи сами так ее называют. И она узнаваема для читателя. Хотя понятно, что все происходит в какой-то выдуманной «графически упрощенной» стране трех королевств. Но аллюзии прозрачны и узнаваемы. Мои любимые законы литературы под названием – типизация и обобщение играют на полную катушку. Что с того, что этот мир мне не знаком? Зато знаком другой, из раннего средневековья, мир, описанный Рабле, Костером, Умберто Эко и еще многими, кого я, может быть, не читал, но твердо знаю, что питались их произведения из одного источника – исторических и религиозных произведений раннего и позднего средневековья и эпохи Возрождения.
Безграничная власть церкви, позволяющая ей выбирать для себя удобных и полезных королей, святая Инквизиция со всем набором пыток, подковерные интриги, чума, нищета, непролазная грязь. Все – как доктор прописал. Кстати, и с лечением там тоже не особо все хорошо. Лекарей объявляют колдунами и сторонятся их, пытаясь залечить гнойные раны молитвой. Но, конечно, вы и так все это знаете.
Все это выписано импрессионистскими крупными мазками, и только отступая от холста на несколько шагов, можно увидеть и все остальное, что прячется в глубине. Сразу скажу, что видно это не сразу, и поначалу даже трудно понять, что каждая фраза играет в унисон с остальными. Зато характеры героев выполнены тщательно и раскрываются через необычайно точные диалоги. Но о них позже.
Самое интересное – это структура романа. Вы видели когда-нибудь китайские шкатулки, вкладывающиеся одна в другую? Первая – самая вместительная, последняя годна лишь для колечка? Вот по этому принципу выстроен весь роман. Только-только мы начинаем привыкать к тому, что происходит и даже начинаем строить предположения о том, как все это станет развиваться, как тут же попадаем в другую реальность, которая полностью обесценивает предыдущую. То, что казалось важным в начале, отступает в своей важности и становится совершенно незначительным. То, что казалось незыблемым, разрушается легко, словно сделано из песка.
Необходимость для персонажей в совершении паломничества имеет сначала одни причины, о которых недвусмысленно рассказано в тексте. Но потом оказывается, что на самом деле, у каждого персонажа есть своя причина сделать это. Каждый из них имеет свою тайну, которую автор постепенно раскрывает для читателя, чтобы потом объявить ее ложной. Так развивается сюжет.
С каждым поворотом сужается и пространство, в котором происходит действие. Вначале это большой мир трех королевств, в конце – замкнутое пространство, имитирующее мир, с нарисованным небом, но настоящими деревьями. Совсем как сад на «Гее» в романе Лема. Сжимается и задача персонажей, от паломничества к Вратам и поисков рая до воспитания одного ребенка. Мы только можем предположить, что это будет за воспитание, обеспеченное людьми, которые сами живут во времена детства человечества и все, что находят на своем пути, тут же перепевают на свой лад в пределах собственного понимания. Если для читателя происходят те или иные изменения, то у персонажей в головах ничего не меняется. Они продолжают натягивать сову на глобус, разъясняя для себя любые технологии с точки зрения христианства или язычества.
Это противостояние старого и нового, реального и иллюзорного, ограниченности и бесконечности возможностей создает напряжение в повествовании. Герои, оказавшись в лабиринте собственных убеждений, не видят другого пути, кроме как следовать заложенным в них установкам. Они не замечают, что каждый шаг в этом лабиринте уводит их все дальше от истины и приближает к самообману.
В конечном итоге, когда мир сжимается до размеров сада, где небо лишь нарисовано, а деревья — единственные живые свидетели происходящего, персонажи сталкиваются с необходимостью переосмысления своих взглядов. Но способны ли они на это?
Таким образом, автор ставит перед нами вопросы о границах человеческого понимания, о влиянии воспитания и окружающей среды на формирование личности, и о том, насколько мы готовы расширить свои рамки, чтобы вместить новое и неизведанное. Ведь именно в этом и заключается суть прогресса — в способности видеть за гранью привычного и стремиться к познанию неизвестного.
И, конечно же, о скуке. Об экзистенциальной скуке бессмертных существ, которые, по сути, живут уже в том самом раю, о котором грезят средневековые персонажи.
Но что же это за рай, в котором нет места новым открытиям, переменам, росту и развитию? Ведь именно эти аспекты придают жизни смысл и ценность.
Бессмертные существа, живущие в этом утопическом раю, сталкиваются с дилеммой: как найти смысл в бесконечности, когда каждый день похож на предыдущий, и нет ничего нового под солнцем? Они обречены на вечное повторение, на жизнь без риска, без неопределенности, без страха перед неизвестным — все то, что делает жизнь острым и волнующим опытом.
Средневековые персонажи, в свою очередь, мечтают о рае как о месте, где нет боли, страданий и где царит вечное блаженство. Но не осознают, что именно эти испытания делают их жизнь значимой. Борьба, преодоление, радость победы — без этого рай может превратиться в золотую клетку, в которой бессмертные существа становятся заложниками бессмертия.
Экзистенциальная скука бессмертных — это отсутствие границ, вызовов, которые заставляют нас расти. Это состояние, когда уже нечего желать, потому что все доступно. Это мир, где нет места страсти, творчеству, исследованиям, потому что все уже известно и понято. В таком мире нет места для героев, нет места для великих дел и открытий.
Поэтому они и начинают собирать людей со странными способностями – надо же как-то развлекаться, а чтобы эти способности проявлялись, они, бессмертные, провоцируют постоянные угрозы и стравливают людей, но во имя чего? Ясно же чего и кого, бога и христианства. Зачем? Для коллекции – не более того.
Не буду здесь писать о еще более чудовищном открытии автора, чтобы не рассказывать вам то, что должно быть скрыто до времени, лишь скажу, что провокационные действия высших оказались пущенными на самотек, но люди, все так же, продолжают жить у себя на Земле и все так же рассуждать, как им и было задано. Что, кстати, они продолжают делать и сейчас.
Зато теперь я знаю, откуда появилась латынь. И насмешило то, что обычных людей высшие называют лепусами – кроликами, что, конечно же, характеризует отношение к ним. И подтверждает парадокс Паскаля немного перефразированный – если бог есть, он назовет тебя кроликом. Если бога нет, ты сам себя так назовешь. Что приводит нас к соображению, что бог всегда унизит человека, но даже если бога нет, то человек сам принизит себя перед несуществующим богом.
Теперь о персонажах. Герой наш с мечом - Фред, не такой уж и герой в обыденном понимании этого слова. В нем нет картонности фэнтезийного персонажа, и он не совершает уйму подвигов. Изначально он не стремится к подвигам, а лишь выполняет волю отца, который, кажется, кое-что знал.
Шут Гвидо – традиционный карлик, страдающий гипотиреозом. Он точно такой, как карлица на картине Веласкеса «Менины». В те времена для таких людей было только два пути – в цирк или в шуты. Хотя тогда их было намного больше, чем теперь. Теперь это лечится. И конечно же, как традиционный шут, Гвидо умнее всех и знает больше всех.
А вот Себастьян – это яркий пример старого дурака, так и не понявшего до самой смерти, для чего он все это делает. Пример жизни, брошенной под хвост собаке.
В романе много смыслов и рассматривать его следует со всех сторон. К сожалению, для этого здесь мало места. Да и читателю тоже нужно что-то оставить для полноценного восприятия.
Только осталось сказать о стиле и языке. И то, и другое, как и всегда, на высоте. Нет провисаний, нет лишних слов – все работает на сюжет. Но есть одна, как мне показалось, хронологическая ошибка. С одной стороны, прошло шестьдесят лет с тех пор, как Матильда была заморожена. Но проблема отправки ее в Парадиз, появилась намного позже лишь после того, как сгорел ангел. И если судить по возрасту нашей центральной фигуры – девочки, это случилось несколько лет назад. Хотелось бы понять, почему Матильду, все-таки, оставили в хранилище до катастрофы. Я думаю, что этот момент следует как-то разъяснить.
Роман получился. Автору мои поздравления и нижайший поклон.