Рецензия на роман «Рождение экзекутора»
Не важно, о чем ты пишешь! Важно, как!
О, мой читатель, открывший эту рецензию в надежде решить, стоит ли читать роман «Рождение экзекутора» Марики Становой или нет. Сейчас я окажу тебе услугу. Только одна строчка из этой книги. Всего одна. Прочти ее.
Лилия на щеке Джи выцвела к концу завтрака — императору не пристало быть раскрашенным, как дикий кочевник.
Это строчка — тест. Прокрути ее в голове. Какие образы возникают у тебя в голове при этом? Что ты почувствовал? А теперь прими решение. Если строчка и увиденные образы тебе понравились, смело берись за чтение романа.
А теперь обо всем немного более подробно.
Что за жанр?
В аннотации к этому роману его автор говорит, что он написан «на стыке жанров био- и киберпанка, социально-психологическая фантастика с элементами эротики и ужаса».
Все так. Ну, почти так. Био, киберпанк есть? Есть. Эротика есть? Есть. Ужас? Не заметил. Может быть, это я такой бесстрашный? Нет, порой просыпаюсь в поту от неприятного сновидения. Ведь, что пугает человека? Не встающие из могил мертвецы, а тишина кладбища, когда под твоей ногой ломается случайная ветка, ты вздрагиваешь от этого звука, а в голове придумываешь чёрт-те что.
Стык жанров — это, на мой взгляд, не совсем здорово. В вернее, совсем не здорово. Не всякий любитель киберпанка готов продолжить читать книгу, где не только разные прибамбасы, вроде механических рук и вживленных в мозг компьютеров, а еще и наличие любовной эстетики. Другой читатель, взявшийся за чтение романа «Рождение экзекутора», из-за упоминания эротики в аннотации, возможно, с недовольством обнаружит, что эротические сцены редки, а до них надо добираться свозь толщу текста.
Другое дело, что автор, конечно, не ставил задачу написать что-то именно на стыке всех этих жанров. Так получилось. Мысли лились сами собой, персонажи подсказывали повороты сюжетов, и вот, пожалуйста, стык на стыке и стыком погоняет.
Про эротику
Зато эротика в книге высший класс! Надо сказать, что понятие эротики уже давно сведено в сознании ширмасс до уровня порнографии. Туда-сюда, туда-сюда. В «Рождение экзекутора» все не так.
Опрокинула его на себя, усиливая его радость от ощущения её легкой гибкости, пружинной покорности, добавляя своё трепетное ожидание от тяжести его тела на себе, восторг от силы его рук, от его силы в себе.
Читая этот роман, в который раз соглашаешься, эротика — это не когда что-то пихают во что-то. Это — когда Крошке, главной героине романа поручают выполнить что-то интимное, чего нет в обычной жизни читателя, о чем в этой самой обычной жизни и говорить-то не принято, хотя всегда есть подозрение, что кто-то этим занимается. И когда читатель вникает в строки, где Крошка готовится к выполнению интимного акта и представляет, как все это произойдет, тогда, если к этому моменту читатель сросся с главной героиней, то он занимает на её место, почти участвует во всех телодвижениях.
Хакисс вновь улыбнулась и досеменила до этой цирковой арены, проникая в мысли и чувства воркующих любовников, ища и раздувая пока ещё маленькие искорки вожделения. Присела на кровать к полубессмысленно глазеющему старцу. Человек оживился, погладил её по плечу сморщенной лапкой и начал расшнуровывать золотые завязки корсета. Яо перебралась ближе и отстегнула верхнюю юбку кукольного наряда. Хакисс откинула голову и встретилась с ней губами. И наконец поймала совсем тихонькие радость и удовольствие. Усилила, послала обратно, поймала, усилила… Соединилась в одно с Яо и её другом и спустила лавину, перестала контролировать своё тело, отдавшись на волю двоих. Ушла в них, ощущая себя через них, ощущая себя огненным мостом, сжигающим путников своей страстью, резонируя и усиливая…
О чем этот роман?
Теперь полагается хотя бы вкратце сказать, о чем этот роман, но его автор лишил меня этого «удовольствия». В аннотации к книге "Рождение экзекутора" автор все сам рассказывает, не боясь быть обвиненным в спойлерстве. Он знает, что не важно, про что пишешь, важно как.
Ну, раз важно не «что», а «как», то пройдусь по некоторым реперным точкам[1] романа, которые сам себе определил.
Про «психологию»
Роман заявлен, в том числе, как психологический. С этим не поспоришь. Главный героиня романа, Крошка, она же Стив, она же хакисс, она же экзекутор много размышляет, копается в своих мыслях, в ее голове одни сомнения сменяются на другие. Автор облекает их в слова, которые предложение за предложением, абзац за абзацем вываливаются на голову читателя.
Хакисс расплакалась: не получается у неё стать настоящим экзекутором! Она не может даже научиться спокойствию! Он ушел, бросил её, а без него совершенно невозможно! Она знает, что всё пишется в дневник — и пусть! Он увидит, как ей было плохо! А что если система указала не того ребенка? И она никогда не сможет? И всё зря! Хакисс отшвырнула подушку и вскочила с кровати.
А вот еще…
Не будет она отвечать стюарду. Надоел. У человека психологическая травма! А у неё что, не может быть психологической травмы? Даже если у нее не бывает следов от травм физических? ... Зато она никогда не визжит и не катается. Она умеет терпеть, хотя Джи говорит, что это неправильно. Но она научится! Крошка расстроилась еще больше. Вечером еще Джи отругает… Выдержать длинные нотации императора о пользе ажлисс для человечества, об ответственности сильного, того, кто может больше, а значит, не имеет права применять силу для своих капризов, и о том, что ажлисс должны всегда хранить людей, — это была пытка, и она уже могла бы читать лекции сама. Вот вам человечество. Хранить этих визгливых, шумных и невоспитанных людей! Людей с крашенными лицами, потными руками, неестественными ушами! Ни один сноваживущий не позволит себе иметь оперированные уши! А человек — фу.
Это и есть психологическая литература? Слушать рассуждения главного героя? Возможно. Именно благодаря этим рассуждениям перед нами возникает окружающий героиню мир.
Но, наверное, есть и другой способ написания психологических произведений, без рассуждений персонажа. Можно показывать действия, а рассуждения пусть возникают уже в голове читателя.
Какой вариант из вышеперечисленных является победителем за звание психологического литературного произведения? Первый? Второй? Дело вкуса?
Критиковать автора за многочисленные описания переживаний Крошки трудно. Хороший, образный язык, красивое построение:
Она закрыла глаза и положила голову ему на плечо. Необычный восторг… Она почти не видела ничего вокруг, совершенно не боялась и уже не удивлялась. Блаженство и благодарность затопили ее, река счастья несла и укачивала. Она попала в сказку, в волшебную империю! А император такой красивый и добрый, он будет заботиться о ней!»
И еще…
Девочка растерянно сидела и смотрела на маленькое белое пёрышко. Тут нет даже книжек! Нет игрушек! Она ощутила странную пустоту в себе и вокруг. Как будто она только что спала, согретая под теплым одеялом, и вдруг выпала из кровати в ночь на широкое поле. И никого вокруг. И почему она ничего не помнит? Слезы вырвались сами. А она не любит плакать! И не будет! Крошка задрожала, сдерживаясь и задыхаясь.
«Блаженство и благодарность затопили ее, река счастья несла и укачивала», «будто она только что спала, согретая под теплым одеялом, и вдруг выпала из кровати в ночь на широкое поле» — очень образно и красиво, не правда ли? Но лично мне прочтение всех этих переживаний давалось с трудом. Я застревал в них, как муха в варенье, а не читать их я не мог. Ведь я собирался написать рецензию.
Зато, как вознаграждение за мои «муки», автор время от времени подкидывал главы с экшеном, например, те, где описывалась жизнь кочевников или происшествие с Северной базой. И тогда страницы текста проглатывались с наслаждением и обидой, что так все быстро закончилось. Это, наверное, вкусовщина. Ведь у меня, как у любого читателя есть свои предпочтения.
Про стихи
В романе есть, как принято говорить, изюминка. Перед каждой главой (или даже чаще) автор размещает стихи. Зачем?
Ты вернешься ко мне, а я больше с тобою не буду,
Я уйду, не дождавшись, в туманную серую мглу.
Я растаю с росой, что блеснув, высыхает к полудню,
Я иссякну с лучом, что попал в темных туч западню.
Мой ответ простой. Потому что красиво. Потому что создает настроение. Хотя после прочтения вышеуказанных строк у меня сразу возник вопрос: «Ты вернешься ко мне, я больше с тобою не буду» — это как? Кто-то ко мне вернулся, а я исчез? Что не буду? Общаться? Целоваться?
Я считаю, что эти стихи… Нет, проще сказать, что я ничего не понимаю в стихах. Они ведь даже не «весь в черемухе овраг» Набокова[2]. В них нет сюжета. Нельзя же назвать сюжетом «ты потянись… я отзовусь». Но может быть, в стихах и не должно быть сюжета, а только порыв, настроение, неоформленная эмоция?
Ну, вот, видите. Я же говорю, что ничего не понимаю в стихах.
Понимать, конечно, возможно, и не понимаю, но когда что-то режет слух, а я не могу удержаться от замечания.
Звенит трава, уснув на год под снегом.
Так не бывает. Под снегом трава либо скукоживается и преет, если ее много, либо спокойно переносит морозы, а когда снег уходит, то радует нас зеленью. Но я понимаю, что хотел сказать поэт. Это, когда трава еще не успела покрыться снегом, на нее попала вода, а неожиданно наступивший мороз превратил травинки в ледышки, и они, можно сказать с небольшой натяжкой, могут звенеть под ветром.
Так что получается, что поэт смотрит не в мир, а в себя. А у него там своя природа, свои законы физики…
Постепенно стихи в романе меня начали раздражать. Вот, например,
Спишь — словно каешься, плачешь и маешься.
Где потеряешься там и останешься.
Глазки — как лужицы в небо глядящие,
Не настоящие, не настоящие!
Почему возникает раздражение? От того, что не могу определить хорошие это стихи или плохие? Вроде бы просто набор слов, скрепленный первой попавшейся рифмой. Попробую обратную операцию. Уберу рифму. Что останется?
Всю ночь плакал и крутился по постели. Каялся? Но за что? Проснулся, слезы на глазах. Слезы не настоящие, поскольку это все лишь сон.
Как и следовало ожидать, не стоило искать смысла в стихотворении. Если строки навевают настроение, то стих — хороший. Если проходят через тебя, не задевая чувств, то стих плохой. Эти задевают. Это и не нравится, ибо смысла то нет!
Про подробности
А еще в книге много мельчайших подробностей быта. Вот пример. Главная героиня по ходу своих тренировок (зачем и почему прочитайте сами) трансформируется из девочки в мальчика-подростка (а потом и обратно). Биологические детали, имя, самоощущение… А еще украшения на шею, на руку. Это, оказывается, модно у подростков.
«Это на шею, а браслеты на руки, — закончив, андроид подал Стиву горсть цепочек и шнурков с фигурками животных и ракушек. — Нет, со зверями надевай на левую руку.
— Откуда ты это выволок? Я буду как танцовщица! Где мой бубен? И на ноги? А Джи тоже бирюльками обвесится? Это же неудобно!
— Стив, так надо. Нет, на ноги не надо. Нет, император оденется как обычный человек. Подожди, я должен проколоть тебе ухо.
— Что? Зачем? — отскочил Стив. — Я и так уже могу на рынок бежать — продавать висюльки!
— Сейчас у детей такая мода — две сережки на вершине уха. Потом ты дырочки сможешь зарастить, и это же совсем не больно.
После таких деталей я понимаю, что передо мной не развлекательный текст, под который маскируется книга, а что-то большее. Это как, если бы вы купили журнал комиксов, а открыв его, обнаружили полотна в стиле Клода Мане. На них привычные вам супергерои, но только написанные сотнями мазков и чтобы понять, что перед вами, надо отставить необычный журнал комиксов от себя на метра три и тогда сможете увидеть целостную картинку.
Про плохое слово
Когда читаешь роман «Рождение экзекутора», то его все время хочется назвать женским. Можно постоянно повторять, что этот термин грубый, неверный, шовинистический, что нет романов мужских и женских, а есть хорошие и плохие, но… вот прицепилось слово, и никак не отвяжется! Почему? Прочтите следующие строки:
Император сидит на траве, прислонившись к дереву, на зверином острове. Крошка лежит в его объятиях, как в живом кресле: голова откинута Джи на плечо, руки безвольно лежат на его бедрах… Чувствует тепло Джи телом, ладонями и одновременно ощущает себя через его восприятие. Крошка спрятана в коконе его рук, погружена и растворена в его сознании, теле, мыслях. Ее нет. Вокруг только Джи, а от неё осталось мало, совсем мало — только чтобы впитывать его, чувствовать его собой, чувствовать себя сквозь него, через него… Осязает его руками, видит его глазами, живет и ощущает его чувствами.
Один отрывок, а через него, на мой взгляд, можно понять, как написан весь остальной роман. А еще он объясняет, почему ко мне привязался термин «женский роман». Это не потому, что он написан женщиной. А потому, что главная героиня чувствует, как женщина (ну, по крайне мере, мне так кажется). Будь на ее месте мужская особь, Крошка вела бы и, соответственно, чувствовала по-другому, не правда ли?
Хитрости романа
Поскольку я и сам немножечко пишу[3], то, читая роман, старался понять, что сделало его успешным. Тайна? Безусловно. Подкидыванием читателю маленьких тайн и постепенным раскрытием их по мере повествования, автор владеет мастерски. В начале первой главы автор называет главную героиню просто, хакисс. Никаких объяснений.
Хакисс отвела глаза, пытаясь собраться с мыслями, с силами. По голому телу пробежал озноб. Он назвал её Хакисс, не Крошкой, значит, действительно всё совсем плохо.
И только в начале второй читателю объясняется, что это означает.
То же самое происходит и со странным термином «ажлисс». Снова упоминание, снова никаких объяснений, и только ряд абзацев спустя узнаем, что ажлисс — это тот, у кого нет мамы, снова живущий.
Еще пример подкидывания подобной «непонятности».
Крошка так и не поняла, почему не наказали покупателей, но Джи сказал, что еретики или нерегистрированные, из-за своих убеждений пользующиеся только наличными деньгами и живущие как бы вне системы, нужны для стимуляции и развития социума.
Из этих строк читатель узнает, что не все гладко в империи, где Император растит Крошку-экзекутора. Мы узнаем про людей вне системы. Благодаря этому, если читатель привык думать, у него появляются образы новых персонажей и предположения относительно будущих событий. Но полной информации у читателя нет, и поэтому он будет вынужден на каждой странице искать новые подробности, то есть читать дальше. А этого, как я полагаю, добивается каждый писатель.
Но тайна не единственное и, возможно, не главное, что стимулирует интерес читателя к чтению того или иного произведения. Я, читатель хочу на время чтения стать главным героем! Именно со мной должно происходить все то, что происходит в книге. Как это сделать? Считается, что для этого ГГ должен быть сначала слабым, потом, пройдя через испытания, измениться и стать другим. Есть ли это в данном произведении?
Какая у Крошки, главной героини романа слабость? Это, на мой взгляд, полная и безысходная привязанность к Императору. Найдя для себя ответ на этот вопрос, я стал дальше мыслить по вышеуказанному шаблону про то, как ГГ будет преодолевать свою слабость. Какие у Крошки будут испытания? Не тренировки, а именно испытания! Станет ли Император — антогонистом, то есть тем, кто противостоит ГГ. Будет ли бунт ГГ против Императора? Как изменится Крошка в результате всего этого? Так думал я, но, как всегда, автор поступил по-своему.
Есть такой вид пьес, комедия положений, в которых герои попадают в курьёзные, смешные ситуации. В романе «Рождение экзекутора» наличествует что-то похожее. Главная героиня тоже попадает в разные ситуации, только они совсем не комедийные. Например, ее преподносят в качестве подарка старому человеку для наслаждения. Саму героиню это не особо волнует, но читателю каково?! Очевидно, что автор использует подобные ситуации, чтобы дернуть читателя за край души, сделать ему немножечко больно или просто неудобно. Вот и получается, что роман-экшен развлекает, а психологический роман мучает (смайлик).
Проколы и находки романа
Ты в мудрости своей собрал единомышленников, поклявшихся служить человечеству, оберегать и охранять людей с помощью науки и просветленного разума. Природа слепа и случайна. Иногда дефектное тело достается мощному разуму или наоборот, физически здоровый человек в эгоистичной жадности пытается уничтожить мир и равновесие. Поэтому император отбирает самых ответственных и ценных людей, чьи сокровенные цели и желания проверяют дознаватели. И тогда самые достойные могут оставить слабое человеческое тело и стать ажлисс. Ажлисс рождены человечеством для служения человечеству, для коррекции случайного, создания стабильности и безопасности, — Крошка сглотнула, останавливая дрожь — фантомы продолжали ласкать её. — Чем выше возможности, тем выше ответственность. Ажлисс работают там, где нужен многолетний опыт, сила и мудрость. Переходя в касту ажлисс-сноваживущих, я оставляю человеческие недостатки, направленные на сиюминутное и кратковременное, обещаю действовать только в интересах всего человечества.
Приведенный абзац — это прокол автора. Он, наконец, решается перестать томить читателя и объяснить, для чего все это: император, его слуги, регенты, эта самая Крошка, которая и есть экзекутор. Объяснить — это, на мой взгляд, не правильно. Лучше было бы показать. Нет, автор не пускается еще на одно рассуждение самого Императора, но делает почти тоже самое. Повелитель спрашивает для чего все это у Крошки и та, как школьник-отличник выдает нужную информацию. Как любит писать в письмах сама автор романа: Ааааааааа! А нельзя ли было превратить эту информацию в десятки намеков и разбросать их по ранее прочитанным мной главам, чтобы я сам догадался, сам «пережевал» эту изысканную «пищу»… Но получилось так, как получилось.
Еще один, на мой взгляд, минус этого литературного произведения в том, что многие события выскакивают независимо от происходящего с главной героиней. Я о поручениях-испытаниях, которые приказывают ей выполнить. Провести казнь, стать на время сексуальным подарком и прочее, прочее, прочее. С одной стороны, какие вопросы? Император захотел, император приказал. Но поскольку эти поручения-испытания занимают порядочное место в романе, то получается, что значительная часть повествования — это описание не связанных друг с другом событий.
Что я называю «связанными событиями»? Например, по ходу романа Крошка попадает в места обитания кочевников и наблюдает за ними. Я уже говорил, что, на мой взгляд, это одно из самых интересных мест в романе. Почему? Кочевники просто живут, работают… Кто-то сказал, что наблюдать за тем, как работает мастер, можно бесконечно. Возможно, здесь сработал этот эффект.
Так вот, тайно наблюдая за кочевниками, Крошка заочно знакомится с молодым человеком, Ронахом и помогает ему в важном вопросе. Потом она встречает этого кочевника в городе.
Ронах тут, в городе! Почему? Встал, выплюнул приторную мерзость, выбросил в мусор вместе с последней „вкуснятиной“ и снова сел. Потянулся сканом. Проверил. Да, это Рон. Посмотрел его глазами — полутемный тоннель, стеллажи с садками. Рон выдвигает один прозрачный ящик за другим, выбирает застывшие на поверхности субстрата коричнево-рыжие коконы мясных мух. Фабрика! Что он здесь делает? У него же свадьба была на носу!
В результате Крошка узнает, что ее помощь этому молодому человеку вышла боком.
Чем хороши «связанные события»? Читатель ловится на органично продолженную цепочку событий и начинает фантазировать, придумывать продолжение.
Примером еще одной такой органичной цепочки событий в романе является повествование о том, как Крошка была женой полудикого племени оборотней. Началась эта цепочка, как обычно, приказом Императора, но развилась в нечто большее. Не знаю, замышлял это автор или нет, но повествование о выполнении этого приказа, на мой взгляд, вылилось чуть ли не в главную идею книги. Все эти чудесные новшества: флаеры, чтение мыслей, заживление ран, инкубаторы и созданная в них болезненная любовь к Императору, не смогли сделать Крошку счастливой. А в полудиком племени, находясь во вроде бы вынужденном положении самки с целью рождения детеныша, главная героиня обретает то, что можно назвать счастьем.
Этот эффект давно уже описали на примере североамериканских индейцев, которые на момент открытия Америки проживали по сути в каменном веке. Борьба с окружающей средой, невозможность выжить в одиночку заставляли индейцев относиться к каждому члену племени с любовью и заботой. Ведь выжить можно было только вместе. Что-то подобное, только более образно и искуснее описывает автор в романе.
Это поручение-испытание не обрывается, как многие другие испытания Крошки. Автор очень логично продолжает цепочку событий, которые возникают после того, как Крошка лишается только что обретенного счастья.
Про концовку романа
В конце романа автор, как мне кажется, меняет стиль. Подробные описания становятся все реже. Автор перепрыгивает с одного события на другое. Язык повествования становится, если не телеграфным, но более конкретным. Автор устал от романа? Уже о многом сказано и как-то надо заканчивать. Есть в последних главах «точка», на которой наиболее, как мне кажется, было бы логично завершить роман. Но… хозяин — барин. Автор решил по-другому, что сделало концовку смазанной.
Последние слова
Роман «Рождение экзекутора» — это большое полотно, что-то вроде гобелена, с вытканными на нем сценами. В них персонажи, созданные автором-ткачом, любят, убивают, рожают и сами рождаются вновь. Сцен, так много, что глаза разбегаются, а смыслы, которые они содержат, порой непонятны. Но пройти мимо этого полотна невозможно, а если остановился, то поневоле начинаешь вглядываться в детали, переводя взгляд от одной сцены на другую. Так и стоишь, пока взгляд не опустится до последней сцены, а потом вздохнешь и уйдешь полный раздумий.
Постойте и вы, мой читатель, около этого полотна, отдайте должное его автору, присмотритесь к одной сцене, к другой, подивитесь тонким и умелым стежкам. Это того стоит. Не каждый день в руки попадает хорошая книга.
Автору удачи в творчестве!
________________________
[1]— Репер от французского repere — «ориентир, знак, исходная точка». Выходит, что реперные точки — это точки ориентира и точки отсчета чего-нибудь одновременно.
[2] — Стихотворение «Расстрел», В.Набоков
[3]— Портного спрашивают, как бы он жил, если бы был королем. Ответ: Я жил бы лучше короля, так как немножечко бы шил.