Рецензия на роман «Пламя в Парусах»
Решение взять «Пламя в парусах» на рецензию далось нелегко. Здесь и внушительный объём в более чем девятьсот страниц, и предостерегающие комментарии под книгой, но самое — опасения по неопытности «не вытянуть» текст. Не понять, не оценить задумку, не связать концы сюжета. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что опасения были напрасны: «Пламя» определённо стоило проведённого с ним времени, а рецензирование далось на удивление легко.
Текст хоть и не включил в себя всего, о чём хотелось бы поговорить, получился под стать самой книге, внушительным, а потому для самых нетерпеливых позволю себе сократить его до пары фраз.
Итак, «Пламя в парусах» — крепкий, хотя и не лишённых огрехов, «установочный» роман цикла, написанный под сильным влиянием классической литературы и посвящённый, прежде всего, взрослению и становлению Неро Вандегарда и, в меньше степени, переосмыслению жизни троицей второстепенных персонажей. Стоит ли читать? Определённо стоит, но требуется запастись терпением и временем.
Рецензия написана на полностью прочитанную полную версию «Пламени в парусах», приобретённую по собственной воле и на собственные же средства. Рецензент (хотя его и держали в соседней палате) не является дипломированным филологом-литературоведом, собственную начитанность оценивает как весьма посредственную, не претендует на истину в последней инстанции — и вообще ничего не понимает в этой жизни.
Структура книги
Сам автор, говоря о «Пламени в парусах», характеризует свою работу, как «написанную в стилистике классических произведений и подходящую любителям сложной литературы и комплексных, многогранных сюжетов». Забегая вперёд, скажу, что с первой частью этого утверждения несложно согласиться, вторая же является своего рода дисклеймером.
Но обо всём по порядку — а именно с пролога.
Некий господин Альвин Гурдрам Освальд, глава королевской тайной канцелярии, первый сын своего отца и безраздельный владелец поместья Беренхаурт, созывает гостей, чтобы услышать историю печально известного Аридиана Блэкхарта. На встречу «приглашён» и некто Конрад: заклятый друг господина Освальда и волею судеб единственный, кому вышеозначенный г-н Блэкхарт поведал подробности своей биографии. Именно с согласия Конрада начинается повествование.
Здесь нужно сделать важную оговорку: пролог предваряет не само «Пламя в парусах Книгу первую», а весь цикл, всю «Летопись Эксилийского края». Да, именно так и написано в оглавлении, но эту деталь невероятно легко упустить.
За прологом следует семь объёмных глав с классической для фэнтэзи подачей от нескольких рассказчиков (Дж. Аберкромби, «Первый закон»; Р. Джордан «Колесо времени» т. д.). История образует две сюжетные линии, которые ближе к концу ненадолго сливаются в одну. Вместе с рассказчиком меняется и режим повествования. Так, первая глава подаётся от 1-го лица и показывает ключевые события глазами протагониста Неро Вандегарда; вторая от 3-го; в фокус попадают бандит Ричард Маганти, ронин Такеда Кенши и странствующий монах Себастьян Маньярд.
И наконец, эпилог — небольшая история; точнее, финал истории, оставшейся за кадром и поднимающей целый ворох вопросов (главный из которых — что вообще тут происходит?). Однако ответить на них автор собирается уже в следующей книге.
Язык и авторский стиль
Язык «Пламени в парусах» нередко называют сложным, а повествование — перегруженным отступлениями и второстепенными подробностями. Отчасти верно и то, и другое: описаний и отступлений здесь хватает, но неторопливость и обстоятельность текста являются скорее намеренной стилизацией; такое впечатление сложилось у рецензента после беглого знакомства с другими работами автора («Нам не нужны крюки», «Тебе всё мало», «Холодная дерзость: Отвергнутая Истинная» (в соавторстве) и др.) — все они написаны в более «современном» стиле, более ёмком и быстром.
Подобная стилизация требует упорства и времени, зато и язык произведения можно назвать одним из главных его достоинств. Описания, хоть и подробны, не превращаются ни в нагромождения придаточных предложений и всевозможных оборотов, ни в короткие рубленные фразы, которые того и гляди ужмутся до откровенной парцелляции.
При этом язык, сохраняя общую художественность, меняется в зависимости от рассказчика и этапа истории; работая тем самым на характер персонажей. В речи Неро, деревенского парня и большого любителя книг, встречаются и «излитая на бумагу мысль», которая «причудливо таек аки лёд», и «мать моя была ихнего рода». Да и вообще, в силу возраста, Неро более склонен к рассуждениям и метаниям, чем более зрелый Ричард Маганти с компанией.
Отдельно следует отметить работу с именами и топографами. Драриндаин, Гринлаго, Велерпорт; Ричард Маганти, Себастьян Маньярд, Геленди, Гидеон вин Д’Аарон — заметно, что автор приложил усилия, чтобы добиться благозвучности.
Несколько неочевидным образом топонимика работает и на построение мира. Так, само название острова, на котором разворачиваются основные события — Драриндаин — буквально кричит о том, что в прошлом это место принадлежало дворфам. Именно поэтому появление древних врат, ведущих на подземные пути, не превращается в пресловутый «рояль в кустах», а гармонично вписывается в общую картину.
Схожим образом подаются размер известного мира и многообразие населяющих его культур, когда парой абзацев на торговой фактории перечисляются монеты тех или иных государств и организаций. Среди них, например: арта́ны (что-то жёсткое), саинт-кроны (связано с церковью), агрбы (берберы?), ллены, сонерены (что-то европейское), да́ри (аналог Персии? Грузии?)… Простое, но достаточно изящное решение, которое позволяет первой книге обойтись без карты (хотя в дальнейшем она безусловно понадобится).
Тем не менее, даже несмотря на то, что проработка мелочей редко бывает излишней, неподготовленному к такой обстоятельности читателю может показаться, что он захлёбывается подробностями, а сюжет топчется на месте (и это при том, что он движется довольно быстро, особенно с четвёртой главы). По этой же причине язык и стиль «Пламени в парусах» сложно охарактеризовать как «хорошие» или «плохие» — скорее как «бескомпромиссные»: либо читатель примет повествование таким, какое оно есть (и получит большое удовольствие), либо «задушится» ещё в самом начале и бросит чтение.
Идеи, сюжет и персонажи
Идея книги (а возможно и всего цикла) подаётся если не в открытую, то довольно прямолинейно. Впервые это происходит ещё в прологе, когда устами Конрада автор говорит следующее:
«Да будет так, — проговорил Конрад, коверкая слова зажатой в зубах трубкой. — Но рассказ мой будет не из коротких, поэтому советую набраться терпения. Это вам не те истории о чудаках, которым вечно везёт; о немощах, которые сами решится даже нужду справить не в состоянии; и безумцах, заброшенных неведомой силой в чудные миры».
Оставим в стороне неприкрытое подтрунивание над популярными архетипами (легко опознаются Мэри Сью, нерешительные ОЯШ-и и всевозможные попаданцы), и сосредоточимся на главном. Если это история не о «них», тогда о ком?
В повествовании участвует четвёрка главных героев:
Неро Вандегард — юноша из практически изолированной от внешнего мира деревеньки. Воспитывался в семье бывшего гвардейского сотника и матери-северянки. Обучался охотничьему ремеслу, некоторое время учился в военной академии, мечтал пройти северный обряд инициации. Много и с удовольствием читает. Честный человек и славный малый, пусть поначалу и выписывается подчёркнуто наивным и инфантильным.
Ричард Маганти по прозвищу Пекарь — мелкий бандит, карточный шулер и мошенник. Переехал в родную деревню Неро, скрываясь от последствий чрезвычайно удачного дела, буквально за день до начала основных событий.
Такеда Кенши — технически ронин (хотя сам о себе он говорит, что «не самурай он боле»), чужестранец. Бежал из родной страны после гибели своего хозяина и с тех пор странствует, следуя за ему одному ведомыми знаками.
Себастьян Маньярд — странствующий монах, алхимик, исследователь. О его целях известно меньше всего — как и настоящей личности, поскольку есть подозрения, что скрывает он немало.
В целом, персонажи-рассказчики представляются последними людьми, которые могли бы отправиться в героические странствия, предсказанные прологом. Тем не менее именно им, судя по всему, и выпадет вытянуть на себе весь мир — причём отнюдь не благодаря сверхъестественному везению и авторскому произволу, а вопреки. Всё это подталкивает к мысли, что будущий великий герой — не любимец судьбы, а своего рода жертва обстоятельств, которая ни о каких приключениях и не помышляет.
Впрочем, масштаб первой книги цикла значительно меньше целого мира, и сюжет сосредоточен на куда более осязаемых материях. Его можно разделить на две тесно связанные друг с другом линии, посвящённые общей теме.
Так, первая линия посвящена взрослению Неро — точнее, многочисленным ошибкам, которые этот обстоятельный парень совершает с завидной периодичностью, явно наслаждаясь процессом. Здесь больше всего размышлений, рефлексии, глупостей, промахов и откровенных пинков со стороны судьбы.
Основные идеи линии Неро вполне обычны для романа-взросления: а) взрослеть больно и страшно, но необходимо; б) у поступков бывают последствия, порой неожиданные; в) мир не делится на белое и чёрное; г) на чужом несчастье счастья не построишь; д) лучше поступиться своими эгоистичными интересами, но спасти душу; е) любопытство кошку сгубило; и др.
Наиболее ярко это начинает обрисовываться примерно с середины третьей главы и достигает пика во время сцены у драконьих врат с участием некого Акация и девочки Шелли. К слову, это, пожалуй, наиболее сильный момент в книге, от которого рецензенту пришлось встать и немного побродить из угла в угол — впечатлило.
Взрослению посвящена и линия Ричарда, Такеды и Себастьяна — хотя здесь речь идёт скорее о переосмыслении жизни с соответствующими возрасту идеями: а) разваленная жизнь — ещё не конец; б) измениться может любой; в) настоящих друзей и соратников можно найти в самом зрелом возрасте.
[К финалу изменения коснулись всех: бандит Ричард вспоминает о дочери; Такеда — принимает новую жизнь; а Себастьян обретает друзей, которых ему всегда не хватало.]
Второстепенных персонажей немного, но они неплохо проработаны, вполне объяснимо появляются в сюжете и довольно легитимно его покидают. Особняком стоят персонажи-наставники: отец Славинсон и полуэльфийка Геленди: по сюжетным причинам они выписаны значительно подробнее и их черты можно найти и в образе самого Неро.
Как такового антагониста в книге, пожалуй, нет — есть очень жирная подводка к… к одному из подручных более важной фигуры, пожалуй, так. Большую часть времени герои борются с тем, что подбрасывает им судьба, либо выпутываются из проблем, созданных ими самими (особенно это касается самого неопытного — Неро).
Таким образом, «Пламя» представляет собой классическую «установочную» книгу цикла, в которой закладывается большая часть представлений о мире и основных действующих в нём силах.
В целом автор старается не бросать те линии, которые только должны сыграть в будущем. Например, события в библиотеке Гринлаго работают как на весь цикл сразу, так и более скромно на само «Пламя»: создают атмосферу тайны, углубляют мир, вводят и создают характеристику второстепенных персонажей, с которыми читатель встретится позже. В то же время в историях «выбывших» второстепенных персонажей может не хватать «запятых», авторского гласа с небес, возглашающего промежуточный итог (это есть, например, с Леей, но нет в случае с Геленди или некой юной особы из Гринлаго, чья личность так и остаётся загадкой, и Неро о ней благополучно забывает).
Сюжет, более медленный и тягучий в начале, быстро разгоняется, пока не превращается в почти беспрерывное действие в финальных главах. Однако следует учитывать, что перед читателем в первую очередь роман-взросление, а потому приключения играют второстепенную роль — своего рода раздражителя, который заставляет героя двигаться вперёд и… думать. Такой сюжет может прийтись не по вкусу тем читателям, который ожидали зубодробительного экшена с первой же страницы, и не вызовет никакого отторжения у тех, кому нравится погружаться в атмосферу и наблюдать за персонажами.
Огрехи и недочёты
Критических недостатков, из-за текст начинает рассыпаться прямо в руках, в «Пламени» нет. Это, впрочем, вовсе не значит, что книга безупречная, как цветок лотоса или золотое сечение.
Всего во время чтения было сделано около 60 пометок (на ~900 страниц!), причём большая часть из них приходится на те или иные шероховатости самого текста: опечатки (иногда забавные, вроде «войн» вместо «воин»), загадочное проставление ударений (например на «о» в слове «это»), и некоторое количество редких слов, которые даются без пояснений («клиф», «сакмы» и т. п.), причём даже тогда, когда их можно заменить.
Другие огрехи встречаются либо очень редко, либо вообще в единичном экземпляре. Так, например, в тексте неожиданно возникает дублет-англицизм:
«Тамошнюю негостеприимную землю обживали многочисленные племена северных горцев, — в народе чаще всего называемых просто северянами или нордами».
(Здесь чисто теоретический вопрос: стали ли бы южан называть «саутами» (от англ. «south» — «юг»)?)
Есть редкие случаи необычного употребления слов. «Сдобренные ядом кинжалы» или родители, которые «взнуздывали» «тягу» Неро ко всему нордскому. Позже взнуздывалась «магия» и «мощь» — вероятно, вместо того, чтобы их обуздать (а вот лошадей взнуздали лишь единожды).
Но на этом с самим текстом, пожалуй, всё. Тем не менее, есть некоторые вопросы к повествованию, сюжету и тому темпу, с которым он разворачивается.
Во-первых, сам режим повествования. Эта, небольшая в сущности, проблема отчасти перекликается со структурой произведения и заключается в том, что 1-лицо в повествовании неоднородно: история то подаётся отстранённо, с позиции человека, который давно пережил и не раз обдумал свою жизнь, то опускается на уровень пятнадцатилетнего подростка. Эти «скачки перспективы» заставляют спотыкаться — особенно, когда Неро вдруг подглядывает в сценарий и начинает откровенно спойлерить события, которые ещё даже не начали толком разворачиваться. (Такое происходит, например, когда он в первый раз покидает родную деревню, или ближе к финалу, когда расписывает, что выйдет из затеи с аркбалистой.)
Во-вторых, неравномерный темп повествования, особенно когда история начинает резко его набирать. Это довольно интересный момент, поскольку в целом неторопливую книгу хочется упрекнуть… в торопливости. Ощущение спешки возникает примерно в третьей главе: именно там Неро набивает самые болезненные шишки, и именно тогда сильнее всего меняется его характер. Здесь хотелось бы остановиться и подумать, но сюжет уже разогнался и теперь упрямо тащит читателя вперёд. Ощутимо не хватает более подвижного начала и чуть более вдумчивой середины. Ближе к финалу, уже традиционно, эта проблема исчезает, поскольку быстрый темп становится абсолютно оправданным.
Другие негативные моменты очень субъективны (как, например, наличие в мире книги нелюбимых рецензентом дворфов), и впечатление не портят.
Достоинства
О достоинствах уже немало было сказано выше; здесь же хотелось бы коротко обощить основное и добавить то, чему не нашлось места в других разделах.
Прежде всего к достоинствам книги относится эстетика самого текста: плавность, ясность и благозвучность. Заметно, что автор относится к подобным вещам с большим трепетом, а потому ему удалось сделать этот аспект одним из главных достоинств книги.
Здесь же стоит отметить проработанность персонажей и особенно диалоги: и в том, и в другом ощущается большая и дотошная работа. Речь героев разнообразна, персонажи имеют собственную манеру говорить, отражающую характер и положение в обществе.
К несомненным плюсам относится и подача сюжета: запутаться кто есть кто очень сложно, как и неверно считать общий посыл. Для романа-взросления события в сюжете расположены довольно плотно (хотя по сравнению с классическим приключеним вроде «Часа дракона» Р. Говарда темп у истории всё же неспешный).
Не менее важными являются внимание к деталям, атмосфера произведения и проработка мира. Несмотря на сравнительно небольшую географию сюжета, не возникает ни ощущения «подводной лодки», ни откровенного непонимания того, как работает мир.
И наконец, очень субъективный плюс, с которым, вероятно, согласятся не все: «Пламя в парусах» — очень добрая книга. И хотя остров Драриндаин существует в своеобразном «фэнтезийном позднем средневековье», он куда гуманнее своего реального аналога. В повествовании нет ничего, что можно было бы назвать чернухой: нет жестокости ради жестокости, рек крови, чрезмерно натуралистичных описаний насилия, ранений и смертей; убогости и, простите «навозности» окружения — здесь вообще нет чего-либо шокирующего, отталкивающего и вызывающего у читателя тошноту. По скромному мнению рецензента это очень ценно.
Заключение
Так что же представляют собой «Пламя в парусах»? Это приключенческий роман о взрослении, обретения внутренних сил и уверенности в себе; о том, как друзья не просто познаются в беде, но во время неё же и находятся; о том, как важно порой вовремя остановиться, чтобы не натворить дел, за которые придётся жалеть всю жизнь.
Честен ли автора со своим читателем, когда предупреждает, что книга «написана в стиле классических произведений»?
Мой ответ — да.
В «Пламени в парусах» в самом деле чувствуется сильное влияние классики; вероятно, именно поэтому это слово так часто встречается в этой рецензии. Однако, это же играет с книгой дурную шутку — как будто перед тем, как выставить её на суд читателя, её извлекли из капсулы времени. Классический язык, неторопливое повествование, долгая, вдумчивая завязка… Читатель многое прощает маститым авторам, но, к сожалению, совершенно беспощаден, когда ровно то же самое делают те, кто ещё не успел заработать себе имени. Но если подумать, неужели раньше писали настолько плохие книги, что за одну только стилизацию под них произведение следует облить керосином и сжечь?
Хочется верить, что «Пламя» найдёт своего читателя, терпеливого, дотошного и — смелого. Эта книга определённо достойна того, чтобы провести с ней пару недель и, никуда не торопясь, погрузиться в историю — может быть, пока не настолько эпичную, как обещал Конрад, но весьма и весьма достойную.