Рецензия на роман «Труп в доме напротив»
Детектив в магической Москве
Казалось бы, всё предельно ясно: мы видим чистой воды магический детектив — как и многие другие произведения того же автора. Однако «Труп в доме напротив» обладает некоторыми чертами, не характерными для традиционного детективного романа.
Действие разворачивается в недалёком от нас будущем в том же мире Доман (An Domhan), что и ранее разобранный роман. Магия здесь широко распространена и вполне привычна, играя важную роль в жизни обществ и государств, никого не удивляют и живущие рядом с людьми волшебные существа — гномы, эльфы, орки, домовые и прочие. Что касается геополитики, то значительная (правда, не очень понятно, какая) часть Старого Света объединена в сверхдержаву Союз королевств. Входит туда и Царство Русь, где происходят описанные в разбираемом романе события. Конкретно — в Москве.
Тут хочется сделать отступление и похвалить автора за воссоздание атмосферы русской столицы. Такие картины приводят на ум Булгакова, а ближе — городское фэнтези Сергея Лукьяненко и Вадима Панова. Однако в данном случае речь идёт именно о старой Москве, Москве Гиляровского, с Сухаревой башней и другими не существующими более в нашей реальности достопримечательностями.
«Главным зданием на Биржевой площади во все века было казначейство его величества. Но и остальные дома здесь полагали себя не менее важными, гордо выпячивали фронтоны, сверкали мрамором высоких колонн, сияли большими окнами. Конечно, не отставал от соседей и Гостиный двор, где часть второго этажа была отдана под биржу труда».
Причём, в отличие от других художественных отступлений, о которых дальше, эти вставки не наносят ущерба развитию детективного сюжета.
Главный герой — частный детектив Алексей Верещагин, достаточно обеспеченный молодой человек, коренной москвич, живущий в фамильном особняке на углу переулков Селивёрстова и Костянского. Он разведён и воспитывает двух сыновей, которые находятся на учёбе, но ближе к концу прибывают в Москву. Одиноким, впрочем, язык его назвать не поворачивается: почти сразу мы знакомимся с другим постоянным обитателем особняка — домовым Аркадием Феофилактовичем. Он занимается прямым своим делом — правит домом, а также исполняет обязанности повара, балуя хозяина и его гостей различными вкусностями, что заставляет вспоминать мир Ехо Макса Фрая, в котором кулинария тоже играет важную роль.
Вскоре в доме появляется ещё и ассистент детектива — Владимир Иванович Суржиков, а также съемщица квартиры на нижнем этаже, искусная в магии земли Софья Полянская с сыном Максом. Кроме того, гостеприимный дом Верещагина постоянно навещают его коллеги из полиции: инспектор городской стражи Глеб Никонов и его начальник секунд-майор Сергей Иванович Бахтин, статью и повадками напоминающий медведя (не исключено, что он и есть потомок медведя-оборотня, по крайней мере, домовой Аркадий так и называет его «беролаком»). Разумеется, ходят к Верещагину и многочисленные клиенты.
Нетрудно догадаться, что в большинстве дел, которые расследует ГГ, так или иначе замешана магия. Не исключение и те, над которыми он работает в разбираемом произведении, представляющем собой первую книгу цикла. И тут возникает нарушение одного из правил детектива, которое условно можно обозначить, как «единство следствия». То есть в одном произведении может расследоваться несколько дел, но они так или иначе должны быть связаны, и не только личностью детектива. А в данном романе имеется по крайней мере два совершенно не связанных между собой дела: убийство экс-жены ГГ и её нового мужа, и неприятности, постигшие бывшего главного архитектора Москвы.
Конечно, правило «единства следствия» условно и не слишком обязательно, есть (правда, их не очень много) отличные детективы, где оно нарушается. К примеру, романы о судье Ди Роберта Ван-Гулика, сама схема которых изначально предполагает два отдельных дела, расследуемых ГГ. Однако, подчеркну — именно ГГ. А вот в разбираемом романе к следствию по первому делу Верещагин имеет отношение опосредованное — лишь то, что жертва его бывшая жена, а само преступление произошло в соседнем доме. Дело же ведётся в основном полицией — правда, при деятельной помощи ГГ.
А дело оболганного архитектора он расследует сам, ибо получил на него контракт от некоей мутной, но, судя по всему, могущественной организации. В этом случае ему наоборот оказывают некоторую помощь его друзья-полицейские.
И вообще «детективов» в этом детективе слишком, на мой взгляд, много: дела обсуждаются в особняке Верещагина всей компанией — им самим, его ассистентом, Никоновым и Бахтиным, даже Софьей с сыном. Да и домовой периодически вставляет свои «пять копеек». А ближе к концу романа возникает ещё и некий капитан-лейтенант Александр Кулиджанов из магической безопасности (местная контрразведка и политическая полиция). Именно возникает, поскольку никакой особой сюжетной роли он не играет — очевидно, персонаж введён в качестве задела на последующие романы цикла.
Но ведь фигура детектива для этого жанра сакральна, он должен быть лишь один, хотя и с помощниками-зрителями. И именно ему должно принадлежать последнее и решающее слово в раскрытии тайны преступления. Введение же целой толпы расследователей сам по себе, может быть, и интересный экспериментальный приём, но в данном случае он порядком запутывает действие.
Хотя следует признать, что практически все персонажи выписаны весьма добросовестно, с любовью и тщанием, имеют свои индивидуальные «фишки», способствующие читательскому узнаванию. И наверняка даже те, которые слишком мало показали себя в первом романе, будут раскрываться в последующих. Другое дело, что читатели, ознакомившись с первым, могут почувствовать некоторую неудовлетворённость неясностью сюжетной роли того или иного героя.
Например, Софья в начале вроде бы обещает стать романтическим интересом ГГ, однако этого не случается, а в самом конце на этой позиции появляется некая Барбара Вишневская:
«Женщина, в которую он влюбился полгода назад в горах, к которой уже несколько раз ездил в Краков, и которая, он надеялся, однажды даст согласие стать его женой».
Однако поскольку читатель впервые про эту даму слышит, радость ГГ от встречи с ней и пафос ситуации он не разделит. Лучше бы она была хотя бы несколько раз упомянута по тексту, а не сваливалась, как снег на голову.
Есть некоторая нелогичность и с введением в повествование ассистента Верещагина Суржикова. Этот безработный актёр, никакого понятия не имеющий о расследовании, как-то слишком быстро входит в курс дела, мгновенно становясь правой рукой ГГ. В этом, мне кажется, есть элемент авторской торопливости.
Возвращаясь же к детективным линиям, к основным дальше прибавляется ещё и стремление деда сына Софьи Макса — главы не одобряемой властями оккультной секты друидов, заполучить внука, дабы сделать его своим преемником. Одновременное развитие всех этих линий, повторяю, практически никак не связанных, но часто пересекающихся, вкупе с «мозаичной» структурой романа, когда действие передаётся короткими эпизодами (это особенно усугубляется во второй его половине), порядком усложняет повествование.
«Ну, выходит, до седьмого мы должны закончить дело архитектора, разобраться с друидами и помочь инспектору Никонову выяснить, кто же убил двоих из дома напротив. Делов-то! — и Суржиков пожал плечами».
А в конце у Верещагина появляется очередное дело — жены виноторговца, угодившей в некую секту. По всей видимости, эта линия продолжится в следующей книге. Так что первая напоминает, скорее, пилотную серию детективного процедурала, в которой главное не действие, а представление героев. Однако каноническая структура для такого рода сериалов всё-таки тоже одно дело на одну серию…
Если прибавить ко всему этому ещё и многочисленные отступления: обстоятельства личной жизни ГГ, описания застолий и прочие жанровые сцены, вроде обустройства Софьей садика у дома, подробности магических технологий и работы магов разных специализаций, даже краткую лекцию о причине мигреней, можно понять, что для относительно небольшого объема роман выглядит слишком «перегруженным».
Однако сами по себе все эти отступления не плохи, а порой ярки и интересны. В частности, описания блюд, которыми Аркадий потчует героев, делают особняк Верещагина похожим на дом созданного Рексом Стаутом Ниро Вульфа, а ведь он является одним из самых колоритных детективов в мировой литературе (и, кстати, его функции в расследовании тоже в значительной степени делегируются его помощнику Арчи Гудвину).
К слову, отрадно, что автор сознаёт своё родство с другими авторами-детективщиками — об этом говорят упоминания по тексту того же Вульфа:
«Я точно в дверь перестану пролезать, — меланхолически заметил Алекс. — Буду как Ниро Вульф, работать, сидя за столом. Софья у нас будет выращивать орхидеи, а ты, как помощник, бегать по моим поручениям».
Или Филипа Марлоу Раймонда Чандлера, или упомянутого уже судьи Ди Жэньцзе. Помимо прочего, такие пасхалки создают эффект, который Говард Лавкрафт называл «фон дурного правдоподобия» и, несмотря на негативную коннотацию, очень даже одобрял. Это касается и других мимолётных упоминаний реалий из мировой литературы, например, придуманного писателем Робертом Блохом гримуара «Таинства Червя» или келимаса — изобретённого российским фантастом Александром Бушковым сорта коньяка.
На мой вкус, удачно орнаментируют текст и вложенные в уста Суржикова цитаты из мировой драматургии, а также служащие эпиграфами к главам из «Трёх мушкетёров» Александра Дюма.
В общем, «Труп в доме напротив» — вещь хоть и неоднозначная, но, безусловно, интересная и оригинальная.
Имею возможность, способности и желание написать за разумную плату рецензию на Ваше произведение.