Рецензия на роман «Каждый за себя. Начало игры»

«Каждый за себя», Алексей Ильин, Алёна Харитонова

…Не задерживай взгляд, проходи, чужой!..

«Пикник»

Большой это был праздник – читать «Каждый за себя». Потому что, по каким-то неведомым мне причинам, сейчас почти никто так не пишет.

Ерунда, скажете вы. Боевик? Киберпанк? Да за пучок пятачок! И это будет ошибка, которую многие читатели уже сделали. Встречают, конечно, по одёжке, то есть, по аннотации, по фабуле, по заявленному жанру. Но провожать надо по уму, по авторскому уму и, я добавлю, авторскому таланту. Поэтому мы будем рассматривать не боевик, а антиутопию с прямыми и прозрачными аллюзиями на мир, вполне современный нам. 

Тот случай, когда мы смотрим фантастический фильм, в котором изображается агонизирующее общество, гибнущая цивилизация – и с горечью понимаем, что снимали-то его не в другой галактике, а на нашей с вами прекрасной планете. И весь этот хлам, вполне физический, этический и духовный – тоже порождение нашего лучшего из миров.

Но антураж притянет внимание эскаписта, любителя фантастики – и начинка, ценная мысль, проникнет в душу исподволь, без диктовки, нравоучений и финальной морали с раздачей всем сестрам по серьгам, а всем негодяям – по сроку. Жизнь – штука нелинейная, а справедливость… Не то, чтобы её не было совсем, думают обитатели гибнущего мира «Каждого за себя» - но она так же жестока и непредсказуема, как Удача, единая здесь в трёх лицах.

Отзывчивая на просьбы – и саркастически насмешливая. Слепая, дурная и ненужная. Не могу не показать читателям, как именно представляют жители мира вечной войны своих главных божеств:

«Мрачная графика на неровной стене - техничная, высокопрофессиональная, явно сделанная рукой настоящего мастера: отрывистые линии, резкие штрихи, пятна и точки. Но, несмотря на минимализм цвета, удивительная правдоподобность, полное отсутствие вульгарности, и при этом - тонкий эротизм. Винсент пригляделся. Сделано не баллончиками. Баллончиками такого эффекта не добьешься. Похоже на рисунок углём или карандашом, хотя и то, и другое, конечно, невозможно. Загадка.

   Трое неотрывно смотрели прямо на зрителя. Выражение их лиц было насмешливо-внимательным, взгляды пронзительными, а позы настолько живыми, что в зыбком свете коптилок легко можно было принять игру теней за движение тел. Винс шагнул ближе.

   У подножия стены лежали мелкие подношения - патроны, гильзы, карты, пластиковые монетки, значки, резинки для волос. Рейдер вытянул из подсумка полный пистолетный магазин, положил на пол к другим дарам и, отойдя чуть назад, снова посмотрел вверх на изображение.

   Фортуна улыбалась ему без ехидства. С едва заметной иронией. Руки у нее, согласно общепринятому канону, были молитвенно соединены на груди. Однако всякий раз, у каждого художника это выглядело по-своему. На граффити одного пальцы переплетались, у другого ладони смыкались плотно, как в индийском танце, у третьего они могли быть стиснуты в кулаки, прижатые друг к другу. Здесь левую ладонь, сложенную лодочкой, накрывала правая, словно что-то пряча от зрителя. Одна из коптилок разгорелась ярче. Винсент пригляделся.

   В бережно сложенной пригоршне Фортуны ничего не было. То есть художник ничего не нарисовал. Но, видимо, сквозняком подняло одно из подношений, после чего порывом ветра швырнуло на стену. Там оно и зацепилось за какую-то неровность, попав точно в руки старшей вершительнице судеб. Повезёт дарителю. Или уже везёт. И ведь не снимешь оттуда, не сдёрнешь (хотя вряд ли найдутся смельчаки) - слишком высоко. Винсент удивлённо смотрел на узкую алую ленту, такую яркую на фоне чёрно-белого изображения.

   Однако! Рейдер хмыкнул, и, словно в ответ на его усмешку, налетевший сквозняк задул дрожащие фитильки, погружая колоннаду во тьму. Автоматически очки переключились в ночной режим. Винса пробрала короткая дрожь. В зыбком зеленоватом свете на стене проявилось второе изображение, сделанное спецкраской, видимой только в ПНВ. Почти то же, что и раньше, но...

   Прицел Слепой в этот раз не был закрашен. Оптика хищно поблескивала, направленная точно на зрителя. Дурная стояла, по-прежнему призывно улыбаясь и задирая юбку... но в правой руке, слегка отведенной в сторону, сжимала заточку. А у Фортуны-Матери-Их на короткой цепочке свисали c запястья не то электронные часы, не то таймер...

   Горло перехватило под откровенно злыми взглядами, и Винсент осторожно, будто на самом деле находился на прицеле у снайпера, попятился прочь». 

По приведённой цитате можно судить о языке романа, метком и жёстком, циничном и хлёстком, как автоматная очередь. Предложения – коротки. Описательная часть текста – принципиально функциональна: на боевом оружии не бывает ненужных украшений. Фрагменты, описывающие жизнь местных парий, изобилуют «ненормативной лексикой»: в бою не до изящной словесности. И, что самое замечательное, авторы используют редчайший по нынешним временам приём: подачу внутреннего через внешнее, двухслойный текст, то, что называется пушкинским методом.

В истории – практически нет размышлений, у персонажей – практически нет рефлексий. Больной, раздираемый войной всех со всеми, мир требует всех человеческих сил только за то, чтобы дать жизни ещё один день – а то и час. «Тут надо бежать со всех ног только для того, чтобы остаться на том же месте», - скажет Чёрная Королева – и мы встретим в книге множество аллюзий на обожаемого Кэрролла и не только на него, но и скрытые цитаты звучат здесь так же лаконично и скупо. Между Чёрными секторами, населёнными выживающим сбродом, который и уголовниками-то не назовёшь, потому что в этом мире отсутствует любой кодекс, и зоной корпораций, обитаемой надменной элитой – принципиальнейшее сходство: и там, и тут любой может умереть внезапно и ужасно, просто потому, что насмешливая Фортуна очередной раз повернулась спиной. Времени на переживания и долгие размышления нет – решения принимаются мгновенно, порой – спинным мозгом, звериным чутьём. Сантименты невозможны. Слишком длинные объяснения могут стоить жизни трепачу.

Но внимательный читатель рассмотрит внутреннюю жизнь этих «неописуемых» в их повадках, реакциях, неожиданных вспышках сильных чувств, в приступах слабости и в яростной душевной силе. И в беспризорных подростках, живущих в Чёрном секторе, легко увидеть образы детей бесконечной войны, всё равно, криминальной или вполне обычной – не иномирной, нашей:

 «...Потом мальчишка будет, равнодушно покачиваясь, стоять над трупом. А когда со второй попытки достанет и вставит запасной магазин, его вдруг бешено затрясет, и будет колотить всё сильнее и сильнее, пока маленькие руки не стиснут сзади за плечи. Он обернется и увидит Нари с разбитой головой, всклокоченными волосами и в кровь расцарапанными руками. Только тогда до Лето, наконец, дойдет, что они оба живы, целы, а грёбаные развалины все-таки не рухнули. И еще он поймет, что Нари полностью повторила его путь с поверхности. В этот миг его пробьет на безудержный смех. Девочка сперва будет смотреть с удивлением, а потом и сама примется беззвучно хохотать.

   Много позже, когда у обоих перестанут трястись руки, они обшарят тело и в криво пришитом кармашке под джинсами найдут три ключ-карты. После чего, наконец, оглядятся и поймут, куда попали. У них будет достаточно времени, чтобы обыскать на удивление опрятное и уютное логово, а затем, спустя несколько часов блужданий, найти-таки выход к поверхности.

   Всё это будет после.

   А пока они истерически смеялись, смывая с душ страх. И три девушки смотрели на них, улыбаясь, откуда-то из-за грани».

Мы увидим эмоции, притуплённые привычной усталостью, разум, превращённый в совершенную вычислительную машину, тела, модифицированные, как модифицируют оружие или транспорт. Профессиональных хакеров, профессиональных убийц, профессиональных шпионов, врачей, разбирающих «на запчасти» живые человеческие тела. Казалось бы – так можно описать только ад, более или менее жаркий, сияющий стеклом и бетоном или хрустящий битым стеклом и обгорелым щебнем, без разницы. Но всё не так просто.

Нет нужды пересказывать сюжет, ведомый блистательной, почти детективной интригой – с ним читатель познакомится сам. Нет нужды и описывать героев – это у авторов тоже вышло отлично, герои вызывают такие мощные эмоции, что мне не хочется портить читателю удовольствие познакомиться с ними без подсказок и предвзятости.

Скажу только о том, что в этом сюжете и в персонажах, населяющих этот негостеприимный и неблагополучный мир, тронуло больше всего лично меня. 

Незапланированная и неуместная, неумелая и уязвимая, тщательно скрываемая, но в неожиданный момент проявляющаяся человечность.