Рецензия на сборник поэзии «Полёт тэнгу на заре»

Было время, когда я серьезно увлекался японской поэзией — часами вчитывался в хайку и танка, ловя то особое состояние, когда за немногими словами открывается бездна. Даже сам что-то писал, признаться, получалось довольно неудобоваримо, хех… 

Поэтому, случайно наткнувшись на сборник «Полёт тэнгу на заре», я не удержался — мне захотелось увидеть, как современный автор говорит на этом древнем «природном» языке. И теперь, закрыв последнюю страницу, я понимаю: появился прекрасный повод поговорить не только о хайку, но и о его старшей сестре — танка, и о том, чем же они так по-разному цепляют душу. (P.S: сорри за рецензию-ликбез))

Ведь многие, как и я когда-то, путают их или считают просто «короткими стишками». А между тем, у каждой — свой дыхательный ритм и своя философия. Хайку — это вспышка. Мгновенная, как удар вспышки молнии, озаряющая самую суть мгновения. Его сила — в радикальной безоценочности и умении столкнуть два образа так, чтобы искра между ними родилась уже в сердце читателя. Автор здесь — не рассказчик, а чистый проводник реальности.

Танка — иное дело. Пять строк вместо трёх дают простор для движения чувства. Если хайку — это остановленное время, то танка — его течение. Если хайку показывает, то танка часто рассказывает, позволяет голосу автора звучать яснее, а лирическому переживанию — разворачиваться.

В «Полёте тэнгу на заре» эта разница видна особенно ярко. Вот, например, почти эталонное хайку:

```

снега кимоно

накинула на плечи

усталая твердь

```

Здесь нет автора — есть лишь величественный образ природы. «Снега» — сезонное слово-якорь, так называемое «киго». Картина закончена, и мы входим в неё со своими чувствами.

Но стоит форме растянуться до пяти строк — и дыхание меняется. Возьмите вот этот отрывок:

```

тихо стало вдруг,

лишь собак лай далекий

послышался мне

сквозь пуховую дымку

первого снегопада

```

Чувствуете? Это уже чистая танка. Тот же миг тишины и первого снега, но здесь есть «мне», есть последовательность: было тихо — послышался лай — идёт снег. Это не срез — это лирическая миниатюра, исповедь наблюдателя.

И таких переходов в сборнике много. Порой они намеренны и красивы, как здесь:

```

о чем тоскуешь, скажи,

миндальное дерево?

...

не терзай себя, призрак.

```

Здесь авторский голос вступает в диалог с миром, и это закономерный для танка (*и для есенина) ход.

Но самые сильные моменты сборника, на мой взгляд, рождаются там, где дух хайку — его безоценочность и ёмкость — пронизывает и более развёрнутые формы. Мой любимый пример:

```

покойны воды

горячих источников.

один лишь монах

бранится, как пьяница,

кувшины наполняя

```

Здесь пять строк, но работает это, парадоксально, как идеальное хайку: два контрастных образа столкнуты, и вся правда жизни рождается в зазоре между ними — без суждений, без пояснений. 

Да, это неканон! Японский классик вряд ли это оценит. Но это свежо, есть в этом какой-то дух серебряного века отечественной поэзии, вплетённый в азиатский колорит.

«Полёт тэнгу на заре» — это честная и трогательная попытка вести диалог с традицией, не скрывая собственного голоса. Автор не боится экспериментировать, порой смешивая дыхание хайку и танка, порой сознательно выбирая одну из форм. Ну и, чего скрывать, одни эксперименты удаются и цепляют образами, другие — нет, но сам процесс этого поиска, этой попытки ухватить неуловимое, безумно ценен. 

После этой книги хочется не столько судить, что «правильно», сколько просто быть внимательнее — чтобы различить, когда мир говорит с нами на языке трёх строк, а когда молча позволяет пройти чуть дальше, давая услышать шёпот пяти.