Сон разума рождает чудовищ, но буйство и безумные порывы его пробуждают к жизни существ гораздо более страшных.
Молодая писательница Регина, глубоко одержимая идеей нового романа, не подозревала, какое влияние на материальный мир окажет ее неконтролируемое стремление к созиданию и полный уход в фантазии. Монструозные мыслеформы, обнаруженная в себе дверца в Преисподнюю (а может, в Рай?), творческие терзания и инсайты. Путь, полный терний и обжигающих звезд. Куда он приведет? И стоит ли это того, чтобы отказаться от земного счастья?
Молодая писательница Регина, глубоко одержимая идеей нового романа, не подозревала, какое влияние на материальный мир окажет ее неконтролируемое стремление к созиданию и полный уход в фантазии. Монструозные мыслеформы, обнаруженная в себе дверца в Преисподнюю (а может, в Рай?), творческие терзания и инсайты. Путь, полный терний и обжигающих звезд. Куда он приведет? И стоит ли это того, чтобы отказаться от земного счастья?
Будущее, где больше нет места человечности. Чувства — как рудимент. Интеллект — как анахронизм. Свобода — как признак старомодности. И ценность жизни в этом мире лишь объект для насмешки. Может ли зародиться искра творчества там, где бытие давно стало контрафактом и примитивной репликой самого себя?
Лето. Неаполь. Канун ядерной войны. Каждый по-своему ожидает конца: кто-то суетится, кто-то впадает в панику, кто-то тешит себя надеждами. Но есть и те, кто видит в этом закономерный (и долгожданный) финал всего страшного и абсурдного, что случилось за последние годы.
Упадничество, мизантропия, сладкое предвкушение смерти — как следствие надругательства над всеми общечеловеческими ценностями, длившегося несколько лет.
Упадничество, мизантропия, сладкое предвкушение смерти — как следствие надругательства над всеми общечеловеческими ценностями, длившегося несколько лет.
Сборник стихотворений о познании, чувствовании, откровениях и красоте жизни. О мужестве сердца, позволившего себе роскошь искренности. О созидании, которое приближает к Создателю.
В Иерагоне, стране пустошей и мрачных культов, чудесам нет числа, и одно из них - одинокие и прекрасные города-Оазисы, разбросанные по пустыням. Когда-то давно они были построены зверолюдами, а позже в них пришел и человек. Но не всегда люди приносят с собой что-то хорошее. С их приходом зверолюды были изгнаны, а цветущий и полный жизни город превращен в каменную тюрьму, где публичные казни стали праздником, а людоедские законы принимаются народом как должное.
Проповедник и учитель, Иман-Сефф, сталкивается с тем, что прежние представления о нравственности и вере в Оазисе подменяются, а в умах молодежи пестуется нетерпимость и зло, но он не знает, как с этим бороться. Однако все меняется, когда ранним утром, ведомый бессонницей и странным наитием, он выходит из своего дома на окраине.
Проповедник и учитель, Иман-Сефф, сталкивается с тем, что прежние представления о нравственности и вере в Оазисе подменяются, а в умах молодежи пестуется нетерпимость и зло, но он не знает, как с этим бороться. Однако все меняется, когда ранним утром, ведомый бессонницей и странным наитием, он выходит из своего дома на окраине.
Дыхание безмятежности, свобода и созерцание. Сборник стихотворений, стилизованных под классическую японскую поэзию.
Сборник стихотворений, стилизованных под классическую японскую поэзию.