Рецензия на повесть «Неизменно падающее Солнце»

Итак, полетели!

«Неизменно падающее Солнце» — это текст, который берёт не сюжетными поворотами, а медленным, неотвратимым погружением в самую суть одной трещины. Трещины между словом и делом, между образом и человеком, между красивым полётом и чёрной работой падения. Читатель с первых страниц понимает, чем всё кончится, и в этом нет недостатка — наоборот, это создаёт то самое давящее чувство обречённости, которое висит над героями как низкое свинцовое небо. История не о том, что случится, а о том, как это случится и какой след оставит в душе того, кто невольно стал соавтором трагедии.

Повесть бескомпромиссно честна перед лицом двух правд. С одной стороны — правда живого человека, лётчика Крылова, который знает о машине больше, чем любые датчики, и чьи трезвые опасения разбиваются о созданный для него же образ «последнего романтика». С другой — правда системы, воплощённая в фигуре майора Жукова, для которой человек — это функция, а смысл — непозволительная роскошь, мешающая составлению чистого отчёта. Между ними — Андрей Горский, журналист, который начинал как творец крылатых метафор и закончил как составитель протоколов, и его путь — это мучительное, но необходимое падение с высоты вымысла на равнину фактов. Автор не судит своих героев, а позволяет им говорить и думать так, как они, вероятно, это делали бы в жизни: Крылов — скупо, точно, с сухой профессиональной досадой; Горский — с нарастающим чувством стыда и растерянности; Жуков — с ледяной, почти машинной логикой. Их диалоги не звучат как литературные диспуты — это обмен ударами, где каждая реплика оставляет синяк.

Центральная метафора падающего солнца работает на всех уровнях. Это и красивая, но пустая журналистская картинка, и последняя мысль пилота в кабине разбивающегося самолёта, и символ любой иллюзии, которая рано или поздно встречается с землёй реальности. Особенно удачно переосмыслен миф об Икаре: здесь Икар падает не из-за юношеской дерзости, а из-за слепой веры в конструкцию, которую ему дали другие. В этом — вся суть трагедии Крылова, которого образ, созданный Горским, лишил права на обычный человеческий страх и профессиональные сомнения. Его слова о «скрипе в силовом наборе» перестали быть аргументом, превратившись в «поэзию», и это, пожалуй, один из самых страшных моментов в повести — момент, когда вымысел не просто искажает реальность, а начинает напрямую управлять ею, становясь опаснее любого технического сбоя.

Если и искать шероховатости, то, возможно, некоторую однозначность в изображении системы. Мир отчётов, протоколов и служебных папок показан как бездушная, перемалывающая всё живое машина, и хотя это соответствует общей атмосфере, порой хочется чуть больше полутонов даже в этом пространстве. Также момент с последней фразой в расшифровке — «Ну, Андрей, где твоё солнце теперь…» — обладает такой мощной эмоциональной силой, что почти выбивается из общего, сдержанного тона повествования, рискуя стать излишне эффектным. Но это же и тот самый удар, без которого история не обрела бы своей завершённой болезненности, так что спорный момент становится едва ли не достоинством.

Финал повести не даёт утешительных выводов. Падение состоялось, иллюзии сгорели, "солнце" — то самое, выдуманное — погасло. Но в этой тишине после падения и возникает что-то новое — не восторг и не отчаяние, а трезвое, усталое понимание. Понимание того, что слова имеют вес, сравнимый с весом металла, что даже самая красивая метафора может стать последней мыслью человека, и что единственный способ жить после такого прозрения — идти вперёд по твёрдой земле, не пытаясь снова взлететь на бумажных крыльях. Открытка в эпилоге — не прощение и не оправдание, а скорее тихое признание: да, этот свет был фальшивым, но он всё же светил, и в этом есть своя горькая правда.

«Неизменно падающее Солнце» — это выразительный портрет эпохи, где образ давно и прочно подменил суть, где мы все в какой-то мере становимся и творцами, и заложниками чужих и своих же нарративов. Книга не предлагает ответов, но задаёт мучительные, необходимые вопросы о цене красивых слов и ответственности тех, кто их произносит. После неё хочется говорить тише, осторожнее и честнее — потому что где-то там, за горизонтом, это самое солнце продолжает своё падение, и никто не знает, в чью жизнь оно упадёт в следующий раз.