Рецензия на роман «Восход стоит мессы»

Помню, когда я впервые что-то читала о гугенотских войнах, самым сложным было – не запутаться в Генрихах: Генрих Валуа, Генрих Наваррский, Генрих де Гиз… Очень популярное тогда было имя. События романа «Восход стоит мессы» сосредоточены вокруг личности Генриха Наваррского, ставшего в 1589 Генрихом IV, королём Франции.

Правда, в этой книге Генриху ещё далеко до трона. Здесь мы видим его в ранней молодости, когда он с друзьями приезжает в Париж, готовясь к свадьбе с Маргаритой Валуа. А буквально через несколько дней после свадьбы на город обрушивается кошмар Варфоломеевской ночи. 

Мне понравилось, как в первых главах скупыми, но яркими деталями показана обстановка во Франции середины XVI века, обескровленной гражданской войной. И сразу же виден характер главного героя: он сообразителен, ловок, не лишён сострадания. В Париже, при дворе Карла IX Генрих чувствует себя неотёсанным провинциалом. Смущается своей красавицы-невесты, у которой, к тому же, уже был ухажёр – герцог де Гиз. Париж встречает приехавших гугенотов настороженно. Хорошо показано растущее напряжение в тесном, переполненном городе: гнетущая августовская жара, стычки… Между католиками и гугенотами пролилось слишком много крови, чтобы они могли чувствовать себя в безопасности, вынужденные жить бок о бок. Они заперты в душном городе, как в ловушке:

Если бы мы имели две армии в поле, то могли бы отсидеться каждый за своими укреплениями. Но у нас нет укреплений, за которыми мы могли бы спрятаться!

Ситуация в столице всё больше накаляется от взаимных подозрений, и в конце концов кому-то приходит мысль: победит тот, кто ударит первым.

Чем это закончилось, всем известно. Варфоломеевская ночь – переломный момент в царствовании Карла IX, который фактически свёл на нет достижения Сен-Жерменского эдикта, а в дальнейшем привёл к осаде Ла-Рошели и к новому витку гражданской войны. Но также это первое серьёзное испытание для Генриха Наваррского, оказавшегося в самом центре резни, когда многих соратников перебили у него на глазах, а сам он уцелел лишь благодаря заступничеству короля.

До прочтения романа у меня было немного другое представление о Генрихе, возможно, более поверхностное: как о плохом стратеге, но хорошем тактике, обаятельном, ловком человеке, всегда умеющем повернуть ситуацию в свою пользу. В этом контексте его поведение после жуткой ночи 24 августа вполне укладывается в разумную схему: если тебя внезапно атаковали, единственное, что ты можешь сделать – это отступить, выжить, а потом выбрать удобный момент для контратаки.

Этим он и занимается в Лувре под бдительным оком Екатерины Медичи: переходит в католичество, танцует на балах, заводит романы, просиживает вечера за карточным столом и даже подписывает эдикт о восстановлении в его провинции католической веры. Фактически навязывает двору образ легкомысленного трусоватого бабника.

В романе деятельную натуру Генриха тяготит такое… декоративное положение. Он ещё молод, ему всего девятнадцать, а в этом возрасте часто хочется, чтобы кто-нибудь другой принимал за тебя сложные решения. Но для принца, который несёт ответственность за своих людей, это невозможно. Постепенно Генрих превращается в человека, готового поступиться некоторыми правилами и отказаться от юношеских идеалов, чтобы спасти то, что ещё можно сохранить. Защитить свои провинции от нового военного похода, например.

Да и сами идеалы в свете нового опыта утрачивают свою притягательность. Мечта его друзей избавить Францию от папизма теперь выглядит несколько наивной. Что значит «избавить»? Устроить ещё одну резню?

Варфоломеевская ночь заставила его увидеть во всей очевидности, что есть преступления, которые нельзя оправдать даже великой целью.

По событиям, представленным в романе, видно, с какой лёгкостью многие люди идут на преступление, если они уверены, что оно будет одобрено кем-то из вышестоящих. Однако Генрих, несмотря на все слабости и ошибки, становится одним из тех, кто не склонен перекладывать свою вину на других.

В романе практически нет случайных, проходных сцен. Каждый эпизод служит раскрытию характеров персонажей или позволяет осветить какую-то ситуацию с новой стороны. Образы второстепенных героев получились очень яркими. У меня прямо мороз пробирал по коже от тихого, непритязательного следователя, мэтра Дижона, способного хладнокровно отправить на эшафот невинного человека, если это в его интересах. Также есть несколько важных сцен с друзьями Генриха, из которых самым обаятельным получился Агриппа д’Обинье (даже захотелось почитать что-нибудь из его сочинений). Есть самостоятельная линия у Филиппа дю Плесси-Морнея, который в отсутствие своего сюзерена пытается наладить оборону в Нераке, а потом долго ищет союзников для гугенотов за морем, в Англии. Герцог де Гиз предстаёт в романе в роли коварного интригана, Карл IX – в роли слабого, болезненного монарха, во многом подверженного влиянию своей матери. Мне, наверное, хотелось бы больше сцен с Маргаритой Валуа, которая, судя по всему, была очень неординарной личностью, но я понимаю, что эта книга не о ней.

Самой сильной и значимой в романе мне показалась последняя, шестая часть, где прямо сформулированы те мысли, к которым главный герой постепенно приходит на собственном болезненном опыте:

– Лишь тот, кто хозяин сам себе, может нести этот груз... – сказал наконец д’Англере. – Груз вины за то, что нельзя изменить. Не оправдываясь и не прячась. Не притворяясь, что не было выбора. Чтобы в следующий раз своею волей не повторить того, что сделано…

Можно поступиться своей репутацией, если это послужит более важной цели. Репутация – это всего лишь то, что думают о тебе другие. Долг перед своими людьми важнее. Может быть, этот долг позволил Генриху не согнуться под бременем совести и предпринять ещё одну попытку остановить кровопролитие на подвластных ему землях, где теперь уже гугеноты начали притеснять католиков. Попытаться прекратить религиозные распри и установить, наконец, порядок. Как сказал ему перед отъездом шевалье д’Англере:

Вы достаточно независимы, чтобы позволить себе человечность, даже когда другие сочтут её трусостью. И достаточно человечны, чтобы не пренебречь этой возможностью.

Правда, эта независимость дается ему дорогой ценой... И те же принципы требуют от Генриха простить предателей, помешавших ему бежать в первый раз (кстати, в этом смысле выбор кандидатуры на роль Предателя кажется мне очень удачным):

Разве мог он судить людей, которые, презрев привычные представления о чести, делали то, что считали своим долгом?

Название романа – слегка переиначенная фраза «Париж стоит мессы», которую якобы произнёс Генрих Наваррский после смерти Генриха III Валуа, в очередной раз принимая католичество, чтобы стать французским королём. Изменено всего одно слово – а смысл меняется радикально. Честно сказать, король Генрих в этом романе мне импонирует гораздо больше, чем его образ, сложившийся из других источников.