Рецензия на роман «Зелёная кровь. Собачий вальс»

Предупреждение: этот текст - скорее исследование темы религии в книге, чем рецензия. Всё написанное является исключительно мнением рецензента, может не совпадать с мнением автора и излагается сугубо в порядке бреда и частного взгляда. На случай, если кому-то ещё это будет интересно. 

*

Мне представляется, что один из смысловых слоёв «Зелёной Крови» - об отношениях человека с богом. На этом слое весь сюжет видится как взаимодействие людей, зверей и всего мира с богом, с его ответным ходом в конце.

Система (люди – Хозяева и посредники – двоесущные – Хранители) получается на удивление цельной и, я бы сказала, работающей. В ней все составляющие находятся на своём месте, а бог – естественная часть этой системы. У обычных людей ещё существует выбор «верить – не верить» и сама идея веры, но для Хозяев и зверей вопрос так не стоит в принципе. Они чувствуют это присутствие, как неотъемлемую часть мира. У них есть личный опыт, скажем так, наблюдения бога.

И на этом фоне церковь выглядит не особенно компетентной. В книге она показана всего одним штрихом, но очень выразительным:

Явление, скрепя сердце, считали паранормальным. Церковь, традиционно одобрявшая методы СБ, традиционно же порицала методы Лиги, считая их бесовскими. Лига, впрочем, не была враждебна Церкви. Просто посредники не могли не верить в то, что видели и ощущали. 

Каким-то образом здешняя Церковь исхитрилась принять одну часть системы и не принять другую, не чувствуя их связи. Но самое забавное, что порицание Церковью методов Лиги – это, по сути, выключение себя из системы, в которой присутствует реальный живой бог. Из этого можно сделать прямой вывод, что того самого «личного опыта наблюдения бога», какой есть у зверей и Хозяев, у отцов Церкви не было. Не видели – не ощущали – могли не верить, если развернуть фразу зеркально. И вообще не факт, что официальная религия признала бы в Зелёном своего бога – он не вмещается в рамки, и поклоняться ему совершенно бессмысленно. На молитвы и свечки он не обращает внимания, для Зелёного значимы только дела. Поэтому он и спрашивает у медведя, придёт ли человек.

И мне кажется, что имеются в виду не абстрактные «благие дела», которые вообще-то бывают очень разными. Зелёный хочет от обитателей мира, чтобы те вышли за свои границы. Поэтому значимы «щенок и лосёнок», два совершенно разных зверя, которые смогли подружиться и понять друг друга так, что стали Стаей, поэтому важен «котёнок», эгоистичное и невинно-жестокое создание, которое научилось от своего «бобика» состраданию, само того не желая. И особенно – человек, которому этот выход за пределы себя даётся тяжелее, чем остальным. 

Хольвин говорит, что «человек – это не Старшая Ипостась некоего неизвестного зверя. Человек – это Младшая Ипостась Бога, которая еще эволюционно не дошла до способности перекидываться», и вот это расширение своих границ, может быть, приближает человека к Старшей Ипостаси. 

И на этом строится вся система ценностей. Тут я, конечно, позволяю себе очень рискованные предположения. Но очень может быть, что в этой системе «благим делом» будет выход за свою границу, а пребывание в её пределах – не будет, и вообще никаким делом не будет. 

Поэтому когда Тео говорит Лилии «Ты украла, я убил», это воспринимается, как противопоставление базовым заповедям. «Не укради» - это очень понятая и верная, конечно, идея, но Лилия ведь точно формулирует: «Я, наверное, воровка... я украла... но по-другому нельзя было».  И не убить того гада – тоже нельзя было. На этом эпизоде я становлюсь совершенно кровожадной, но не зря же в начале главы рифмой к нему идёт история Автолюбителя. Не убить гадину – и гадина требует адвоката и сообщает, что у неё есть права.

И они, конечно, есть, потому что законы божеские и человеческие на самом деле не всегда совпадают. Но для бога законодательство людей вряд ли имеет какое-то значение. Поэтому ему и нужен именно Тео, и важно только то, что тот приходит спасать медведя – именно об этом Зелёный спрашивает у шамана.

Интересно, что в книге описан и другой закон – тот, которым пользуются двоесущные. И то, что этот Закон не принимается людьми, повторяется неоднократно, через разные сцены – убийство волчицы, попытки застрелить лося… 

Конечно, едва ли это тот самый божеский закон, потому что и из зверей говорить с Зелёным могут только медведи-шаманы. Но звери к нему ближе, они видят его яснее, чем люди – и звери выступают посредниками. И даже больше – защитниками. «Весь мир – зеленый и синий, никому не дано его перекрашивать... а если что-то поменяется, то уйдут наши хранители. Мы уйдем с ними – и людей больше ничто не спасет».

Так и получается, что старые человеческие заповеди «Не убий», «Не укради» не срабатывают, а альтернативой им становится Кодекс: «А Закон запрещает убийство себе подобных, запрещает убивать в человечьем обличье, запрещает нападать без предупреждения... Закон запрещал бы подличать и лгать, если бы псам это вообще было зачем-нибудь нужно».

Лучшее определение святости даёт старая кобыла, говорящая о святом человеке, что тот «понимал весь мир, самого Зелёного и своего коня», и это тоже совершенно не церковное определение. Как Церковь отреагировала бы на слова о Младшей Ипостаси бога, я и подумать боюсь.

И, наверное, главное противопоставление с официальной религией – в словах Хольвина о смысле жизни. Забавно, кстати, что циничный и жёсткий Хольвин – самый верующий из всех героев. Ну, как – верующий? Видел больше, чем остальные, и понял больше.

Хольвин говорит «Всем, даже маленьким детям, известно, в чем смысл жизни, и всегда было известно. Спасти мир. Вернее, стать его координаторами, стать Хозяевами, наконец. Жажда спасти мир в каждом из нас заложена на генетическом уровне» - и это катастрофически расходится с христианством. Церковь полагает, что Христос спас мир за всё человечество, и людям уже ничего не нужно делать – только молиться. Хольвин говорит: нет, спасать мир должен каждый. Снова акцент делается не на словах и благих намерениях, а на делах.

И последняя ассоциация с религией в «Зелёной Крови» - это финал, приходящийся на Рождество. Землю заметает снегом, чтобы весной всё началось с чистого листа. Этот финал – точка, с которой начнётся совсем другая жизнь, потому что рождается новый мир. Мертвяки умерли, Хранители пришли жить в человеческие дома – что-то сильно изменилось. А останутся ли люди в этих условиях прежними, покажет время. Конец книги настолько оптимистичный, что поневоле верится: хоть что-нибудь да изменится.