Пишу с ошибками, ругаюсь матом
Нью-Йорк, 1930-е. Город, где рухнули мечты, но не дух тех, кто верит в чудо. Молодой саксофонист Джон приезжает покорять джазовые клубы, но Великая депрессия не щадит никого — талант оказывается ненужным среди пустых столиков и закрытых дверей. Он голодает, ночует в затхлой коморке доходного дома иммигрантского квартала и уже готов сдаться...
Но однажды музыка находит его сама — грубая, живая, полная тоски и радости одновременно. На соседней грязной лестнице, такие же потерянные люди, как и Джон — портные, грузчики, уличные торговцы — по вечерам берут в руки старые инструменты и играют так, будто завтра не наступит. И когда его саксофон вливается в этот хаотичный, горячий, живой оркестр, он понимает: настоящая музыка рождается не в свете софитов, а там, где люди делят друг с другом последнее.
История о том, как музыка спасает даже тогда, когда кажется, что всё потеряно.
Но однажды музыка находит его сама — грубая, живая, полная тоски и радости одновременно. На соседней грязной лестнице, такие же потерянные люди, как и Джон — портные, грузчики, уличные торговцы — по вечерам берут в руки старые инструменты и играют так, будто завтра не наступит. И когда его саксофон вливается в этот хаотичный, горячий, живой оркестр, он понимает: настоящая музыка рождается не в свете софитов, а там, где люди делят друг с другом последнее.
История о том, как музыка спасает даже тогда, когда кажется, что всё потеряно.
“Vita damnata” — жизнь, которая длится вечно, но лишена смысла. Меня зовут Анна и я практически ничем не отличаюсь от вас. Кроме одного. Я — бессмертна.
Меня сожгли на костре, казнили как ведьму. Я должна была умереть — но проснулась вампиром. С тех пор прошло более двухсот лет, а я всё ещё борюсь со “зверем” внутри себя. Он хочет крови. Он наслаждается смертями. И с каждым убийством мне всё сложнее вспомнить, где заканчивается “зверь” и начинаюсь я.
Но когда случай приводит меня к майору Иванову — полицейскому с лицом моего погибшего любовника — я понимаю, что все еще остаюсь человеком. Майор охотится на секту, убивающую блондинок. Иванов верит, что я — ключ к разгадке. И он прав.
Потому что "Послушники времени" ищут меня. Их ритуалы основаны на дневнике инквизитора, что казнил меня, а я обратила его в бессмертного ради мести. Теперь мне предстоит выбор: помочь Иванову уничтожить секту или дать “зверю” убить майора, единственного кто смог заставить биться мое бессмертное сердце чаще.
Меня сожгли на костре, казнили как ведьму. Я должна была умереть — но проснулась вампиром. С тех пор прошло более двухсот лет, а я всё ещё борюсь со “зверем” внутри себя. Он хочет крови. Он наслаждается смертями. И с каждым убийством мне всё сложнее вспомнить, где заканчивается “зверь” и начинаюсь я.
Но когда случай приводит меня к майору Иванову — полицейскому с лицом моего погибшего любовника — я понимаю, что все еще остаюсь человеком. Майор охотится на секту, убивающую блондинок. Иванов верит, что я — ключ к разгадке. И он прав.
Потому что "Послушники времени" ищут меня. Их ритуалы основаны на дневнике инквизитора, что казнил меня, а я обратила его в бессмертного ради мести. Теперь мне предстоит выбор: помочь Иванову уничтожить секту или дать “зверю” убить майора, единственного кто смог заставить биться мое бессмертное сердце чаще.
Димитрий Владимирович Староверцев - главный следователь полиции Новограда по особо тяжким делам. Выпускник духовной семинарии, отринувший веру, после несчастного случая с женой. Димитрий несколько лет пытался доказать, что его возлюбленная была сбита автомобилем Председателя Новоградского Ложа, но не смог из-за, как ему казалось, сословного статуса духовника. Тогда Димитрий вышел из своего сословия, стал городским, и пошел учиться в академию полиции. Сдав экстерном науки, он быстро сделал себе карьеру в Следственном отделе Новоградской полиции, заимел репутацию блестящего детектива с показателем раскрываемости в девяносто семь процентов. Расследуя в свободное время дело несчастного случая с женой, Димитрий узнал, что ее смерть была совсем неслучайной.
Дождливой ноябрьской ночью Димитрия вызвали в усадьбу Председателя. Шанс на миллион, найти улики, что обличат семью политиканов. Но вот незадача, Димитрий приехал на место “непреступления”.
Дождливой ноябрьской ночью Димитрия вызвали в усадьбу Председателя. Шанс на миллион, найти улики, что обличат семью политиканов. Но вот незадача, Димитрий приехал на место “непреступления”.
Вы когда-нибудь задумывались о том, что может рассказать о себе вещь? Какие семейные тайны она может поведать, свидетелем каких трагедий она могла бы быть? Что было бы, если бы вещи могли говорить?