Леха

Диплом ему привезли в больницу. Оплатил лечение, конечно же, Нейт Ховерс. И он же прислал курьера с очередным пластиковым пакетом, в котором лежали недорогой костюм, пара рубашек, галстук и ботинки. На первое время. Чтобы было в чем ходить на работу. О Дэйве снова заботились.

Он сидел в больничном туалете и плакал, уткнувшись носом в синтетическую ткань, которая еще пахла магазином: у него теперь есть своя одежда, а не эта интернатская форма! Он почти человек. Почти. Костюм оказался великоват, ботинки маловаты. Но надо было потерпеть всего месяц – до первой зарплаты.

Дэйва взяли работать помощником юриста в один из филиалов юридической конторы «Ховерс и партнеры». На самую низшую должность. Сотни мегабайт инструкций, решений, постановлений и актов. А в дополнение – анонимные издевки и пренебрежение коллег: смешки, сигаретные бычки в ящике стола, мерзкая харкотина в кофе...

Они смеялись, твари! Он же не смел поднять глаз, потому что они были людьми Нейта, а Дэйв очень хорошо усвоил, что интересам Нейта нельзя противостоять. Он по-прежнему видел в кошмарах отблески электропечи и слышал вопли сгорающего заживо человека.

Не раз по вечерам, сидя в своей крохотной съемной квартире, Дэйв задумчиво рассматривал лезвие кухонного ножа. Иногда ему казалось, что вот-вот почти хватит духу… Нет. Не хватило.

У его коллег было всё: молодость, положение, поддержка семей, дерзость, самоуверенность, друзья, женщины. А он, Дэйв, оставался убогим лузером, на которого смотрели, как на мусор. Это был какой-то медленно сужающийся круг…

Выход отыскался неожиданно.

В тот вечер начальник навалил на безотказного сотрудника работы вдвое больше обычного. Просто спихнул на него свои дела, чтобы особо не напрягаться. И Дейв, тихо зверея от бессильного бешенства, всё перебирал и перебирал запутанную документацию по одному из разделов. Время уже перевалило за десять вечера, офисное здание опустело. И только над столом младшего юриста Парсона горела лампа.

Когда в кабинет вошла работница клининговой компании со своей тележкой. Дэйв ее даже не заметил, настолько был погружен в документацию. И не замечал до тех пор, пока девчонка нечаянно не задела его стул мопом, надраивая пол. Вот тогда Дейв первый раз в жизни потерял контроль над собой. В нём разом вскинулся, становясь на дыбы, весь накопленный гнев.

Он сидит тут и горбится над документами, когда все его коллеги давно разъехались по домам и единственный, кто вообще остался в офисе, это клинер! Тупая девка, не окончившая даже профессиональных курсов, только и умеющая, что пидорить поверхности! А он пять лет учился на износ и в итоге торчит тут с ней?! Причем, в отличие от нее, занимается чужой работой, за которую его не то что не повысят, но даже и не премируют! Мало того, пока он – отлично образованный юрист – безуспешно пытается сосредоточиться, чтобы не допустить ошибку и не заработать взыскание, эта тупая пизда отвлекает его своей возней!

Когда Дэйв пришел в себя, девка подвывала в углу, тщетно пытаясь прикрыться обрывками униформы. Её тележка валялась опрокинутой, по полу была разлита вода… Дейва трясло, он смог только проорать: «Уберись здесь, сука!» – и выбежал вон.

До утра Парсон трясся в своей квартире, с ужасом ожидая, что вот-вот прозвучит сигнал домофона и хорошо поставленный голос скажет: «Откройте. СБ». Но вместо этого его по прибытии в офис всего лишь вызвали на дисциплинарную комиссию. Разбор дела занял четверть часа, а назначенное наказание заключалось в штрафе на покрытие прямого ущерба, который составил примерно пятую часть дневного заработка Парсона. В штраф вошли стоимость порванной униформы, расходы на оказание медпомощи пострадавшей и десять минут рабочего времени самой девчонки, которые были потрачены «на непроизводственные нужды».

Внезапно оказалось, что сотрудник-семь с сотрудником-десять может сделать практически всё, что угодно. Ну, пока прямой ущерб не превосходит некой суммы. Правда, девку перевели в другое подразделение, но Дэйву на это было наплевать. Он неожиданно осознал, что впервые за последние годы чувствует себя спокойно. И даже посмеялся над собой. Он же юрист, должен помнить базис корпоративного правосудия – наказание исчисляется по нанесенному корпорации ущербу: фактическому, потенциальному и моральному. А какой ущерб нанес он, поимев эту дуру? Фактический с него сняли. Потенциальный (даже если дура покончит с собой) – это мелочь. В конце концов, низовиков у корпорации более чем достаточно. Моральный... а, считай, и нет такого, подумаешь, упадут слегка нравственность и корпоративный дух в общаге, где живет дура, но как упадут, так и назад поднимутся.

Когда он после дисциплинарной комиссии вернулся на рабочее место, его коллеги собрались вокруг голокуба и смотрели ролик-презентацию шлюх из элитного эскорт-агентства, со знанием дела обсуждая их достоинства. Дэйва встретили издевательским смехом. Конечно, какие ему шлюхи. Его амплуа – девки-клинеры.

Дейв тогда только скрипнул зубами, привычно проглатывая обиду, а потом, легко и непринужденно смешивая реальные нарушения и домыслы, написал два доноса на самых увлекающихся обидчиков. И лишь отправив документы, вдруг понял, что… не боится.

В тот вечер новую девку из клининговой компании он ждал с нетерпением. И уже не стал убегать, о нет. Напротив, объяснил зарёванной дуре, что жалобы не повлекут за собой ничего хорошего, ведь он проследит за тем, чтобы после этого её перевели в самый дерьмовый офис, в самую задницу мира. Девка оказалась понятливой. Как он ей и сказал, с тех пор приходила убираться на час раньше, а в выходные еще и убирала его квартиру. Неплохая девка. Исполнительная, пугливая. Дэйву с ней было хорошо. Удивительно хорошо. И как-то вдруг, словно само собой, всё вокруг Парсона изменилось. Карьера пошла в гору, а недоброжелателей он убирал с дороги одного за другим. Через полгода Дэйв сожрал руководителя своего отдела, затем руководителя его руководителя. Он начал стремительное продвижение по головам. И не жалел вообще никого. Зачем? Его ведь тоже никто не жалел.