нептуний

Строительство нового дома подходит к концу. Мирабель признаётся дяде Бруно, что вот уже несколько ночей ей снится, как магия оживает и возвращает Дары. Тот не решается признаться — он всем сердцем надеется, что волшебство ушло навсегда.

«Готов ли ты отступить?» — речь звучала сухо и размеренно, как и подобает речам стражников при высшей знати.
«Ты знаешь ответ. Готов ли ты меня убить?» — с придыханием почти поверженного воина и страстью смутьяна произнёс Аласт.

С той же надеждой, что позволила ему выжить в тюремное время, Анри смотрел в будущее и ныне. Хотя пока что и он, и Луи были как бы в подвешенном состоянии. Куда податься, что делать по жизни — идти каждому своим путём? Всё ещё они, будто по наитию или привычке, жили вместе, словно с тех пор, как их прибило к одному берегу, разминуться было невозможно.

Время от времени он будто просыпался от долгого, гнетущего сна без сновидений, взглядом полуслепых глаз упирался в пустошь, или буйство разросшихся лесов, или бесконечность океана. Осознание приходило долго, скупыми и редкими обрывками мыслей. Если бы годы не лишили его возможности по-настоящему думать, он клял бы себя за былые мечты о вечной жизни и беспрестанно молился бы об избавлении от неё. Но разум был тусклым, разбитым отражением того, что минуло в затерянном ныне прошлом.

Я совершила чудовищную ошибку. Давно, настолько давно, что, кажется, ещё до собственного рождения. Загадала саму себя, задала новой вселенной параметры, но настолько поверхностные, что просто не могла знать, во что они выльются. Хотела просто идеальной жизни, а не бессмысленного существования, что было. "Нᴇ ᴄудиᴛᴇ ʍᴇня. Сᴨᴀᴄиᴛᴇ ʍᴇня".

Непонятые, презираемые, мучающиеся — мы не находим покоя, пока один логичный и весьма привлекательный вариант не приходит на ум.

Я никогда не ложусь спать, но каждый раз просыпаюсь.

Если бы Джон посмотрел на неё в момент, когда самолёт отрывался от земли, он разорвал бы её на месте. Она с такой надеждой смотрела на шасси, холодно желая экипажу удачного полёта, что самолёт мог воспарить на одном её желании никогда больше не видеть Шерлока Холмса.

Дин любил огонь. Яркими всполохами загорались сыроватые дрова, и мальчик сидел напротив костра, заворожённо смотря пламени в сердце. Огня ему всегда было мало. Он разводил большие костры, вставал перед ними, расставив руки, не упуская опасно близкого тепла мимо своего тела. Огонь не просто грел его, он давал сил, подпитывал. Насытившись однажды, Дин не хотел терять этого ощущения силы. И собственного превосходства.