Заходил
До 1941 года на берегах Волги существовала Немецкая Автономная Республика. Она состояла из нескольких кантонов, и в каждом были деревни, названные в честь немецких городов — как будто переселённые сюда с карт Европы. Мой отец родился в одной из таких деревень — она называлась Цюрих.
Когда началась Великая Отечественная война, всё изменилось. В 1941 году, как и тысячи других советских немцев, моего отца вместе с его односельчанами насильно переселили. Их погрузили в товарные вагоны и увезли в Сибирь. В тайгу, где им отвели место для нового поселения. Его назвали просто — Новые Локти. Видимо, потому что рядом уже была старая деревня с названием Локти. Простота названия не отменяла сложности судьбы.
Они не имели права покинуть это место до самой смерти Сталина в 1953 году, но фактически возможность уехать появилась только в 1957-м. К тому времени идти уже было некуда — прежняя жизнь была потеряна, а новая коренилась именно там, в сибирской глуши. Там я и появился на свет в месте, которое вряд ли кто-то мог бы назвать перспективным.
Моё детство прошло среди людей, которых туда сослали, и которые научились выживать, а потом — жить. Армейская травма, из-за которой я стал ходить с палкой, добавила к моей судьбе ещё одну линию. А 90-е годы с их хаосом и безысходностью только усилили ощущение, что будущее — туманно, если вообще существует.
Но жизнь — странная и удивительная вещь. Множество событий, которые я описываю в своих произведениях, в итоге привели к тому, что мы с отцом снова оказались в Цюрихе. Только теперь — в швейцарском. Тот самый Цюрих, что когда-то был лишь названием далёкой деревни, стал теперь реальным городом, в котором мы живём.
Сибирский период моей жизни я не считаю чем-то плохим. А напротив, он стал частью меня. Он закалил, научил видеть суть, ценить простое и понимать сложное. И, возможно, именно благодаря ему я теперь здесь.
