Из темноты вышел силуэт. Круглый, пузатый, с ведром, в котором что-то звякало, как философия на болоте. Рядом с ним — белое существо. Огромное, медленно идущее, будто его катит не судьба, а смирение. На голове у пузатого была шапка с оторванной кокардой, на груди — пятно в форме континента, который никто уже не мог вспомнить.
— Я Гыпопо, Пархом, — сказал он.
Гайки в ведре звякнули, будто кивали.
