Хью замолчала. По ту сторону реки высились ели, меж их стройных, прямых стволов примостились кустарники; сейчас они были все в снегу, и белый их цвет порождал видение очень далёкого, сияющего края, схожего с владениями гиперборейцев. Хью никогда не придавала значения словам о смерти, пусть даже духовной; она была честна перед собой, и метафизика не была для неё загадкой; с мертвецов никакого спроса, мёртвым не стыдно, смерть что-то вроде шапки-невидимки: надел, и тебя не видно. Сейчас Хью было больно; в мгновение множество линий связалось в крепкий и тугой узел, и тело словно охватила агония. Везде, везде вспыхивали эти неумолимые приступы боли; сначала Хью поняла, что это действительно боль, а потом – что от неё никак не скрыться.
Что может скрываться за образом сильной женщины? То, чего не видит никто; что пытается спрятать от себя даже сама героиня.
