Чулок был длинный и крепкий, хоть вешайся. Бабка ухмыльнулась щербатым ртом: — Будут ножки, как у косиножки: ловкие да тоненькие! Купи чулочки, молодка! Мои ноги, по форме напоминающие переваренные сардельки, горько и безнадёжно тосковали по утраченной стройности. Я взяла чулок за край и подняла вверх. Противоположный конец извивался на земле, словно бьющаяся в конвульсиях змея. — Может, это паучьи чулки? — рискнула предположить я. — Пауки не носят чулок, — процедил Голос Его Высочества Принца Тхирасака. — Это оскорбление для ткачей! «И для чулок», — добавила я про себя.
