Чулок был длинный и крепкий, хоть вешайся. Бабка ухмыльнулась щербатым ртом:
— Будут ножки, как у косиножки: ловкие да тоненькие! Купи чулочки, молодка!
Мои ноги, по форме напоминающие переваренные сардельки, горько и безнадёжно тосковали по утраченной стройности. Я взяла чулок за край и подняла вверх. Противоположный конец извивался на земле, словно бьющаяся в конвульсиях змея.
— Может, это паучьи чулки? — рискнула предположить я.
— Пауки не носят чулок, — процедил Голос Его Высочества Принца Тхирасака. — Это оскорбление для ткачей!
«И для чулок», — добавила я про себя.