Цикл «Стихическая сила»

Эти стихи — как ноябрьский дождь, идущий в безымянном городе: холодный, беспощадный, но в его каплях иногда отражается свет. Здесь воды времени мутны, как река Хуанхэ, а люди прячутся от собственной тени в шарфовый злой мохер. Но пока в кармане есть мандаринка-солнце, возможно всё.

Поэзия для тех, кто верит в эволюцию духа — и всё ещё надеется на прорыв.

Бремя танатоходца» — это поэтическое исследование пограничных состояний: между памятью и забвением, полётом и падением, словом и молчанием.
Сквозь призму мифологических образов и метафор автор ведёт диалог с теми, кто «уже не плачет», но чьи голоса звучат в «шуршащем шёпоте веков».
Здесь нет однозначной тьмы или света — есть постоянное движение над пропастью, где даже «скучный полуночный» декаданс становится частью живого круговорота: пчёлы гудят, вишни зреют, а день рождения мира повторяется снова.
Этот сборник — для тех, кто готов слушать тихий голос между строк, где каждое слово — шаг по канату над бездной, а каждое стихотворение — попытка удержаться на краю.

Эти стихи — как семейный альбом, где смешались детские фотографии, письма с фронта и засушенные цветы. Вот прадед уходит в небо с пчёлами, вот дед курит самосад с самим Временем, а вот девочка, которая однажды напишет всё это, ломает печенье в манеже, чтобы понять: мир не ждёт её открытий.
Поэзия о том, как мы теряем и находим себя в памяти рода. Для тех, кто помнит запах бабушкиных оладий и алмазный блеск седьмых небес.

Свободные, белые и вольные – и этим сказано всё.

Для тех, кто понимает толк в поэтических изысках.

Когда заканчивается нелюбовь, открывается новое измерение: между асфальтом и мифами. Здесь улицы говорят на языке неона, дворники шепчут мантры, а боги носят рваные кроссовки.
Поэзия для тех, кто устал от лжи, но не разучился искать свет в трещинах реальности.
Городская лирика, мистический реализм и неистребимая вера в чудо.

Сборник фейских сказочек, эльфийских хулиганств и всяких прочих муммитролльств. Но должна предупредить, среди безудержного дебоша присутствуют вкрапления неземной печали и разной окололюбовной околофилософии.

Здесь те, кто светит, когда все остальные давно погасли. Они говорят невпопад, любят неправильных, помнят то, что все забыли, и замечают всё, что другие предпочитают не видеть. Они — горящие лампочки в подвале мироздания. Возможно, одна из них — вы.

Сборник о страсти, которая длится дольше, чем мир, её породивший.
Здесь боги пьют бренди, матросам снится кокаиновое счастье, а любовь — это язык, на котором говорят только двое.
Под этой обложкой всецело царит страсть — последняя магия в мире, где «время послушно программной воле».

Внимание - поэтический сборник! Потому что спеллы в прозе - это профанация и дилентализм, поверьте ведьме с более чем трехсотлетним стажем... Эмм... ну, это только между нами, договорились? Рекомендовано к прочтению всем, кто в курсе, что происходит в ночь с 30 апреля на 1 мая. Ведьмины стишки, заговоры, а также уговоры - в широком ассортименте! Все, что ни шевелится, то в ведьмин котел сгодится! А также: катаю на метле, красиво, дорого! Расценки поминутно, тариф можно узнать у дежурного администратора Васисуалиса Копытного, короткий адрес для СМС - 666, кодовое слово: volsebniypendel. Фирма гарантирует полный улёт!

«Стихи Ирины Валериной отличаются культурой письма, интонационной выразительностью, завидной внутренней энергетикой. Поэтесса радует читателя широкой эрудицией, богатым лексиконом. То и другое используется органично, не демонстративно – исключительно с целью оптимального воплощения основного замысла. Гармоничное сочетание «низкого» и «высокого», ненавязчивые контрасты меж мифологической и бытовой составляющими – всё это создаёт иллюзию лёгкой доступности смыслов, вложенных поэтессой в стихотворные тексты. Однако смыслы эти куда глубже и сложнее, чем может представиться при поверхностном прочтении.Объёмное восприятие мира и времени – свойство врождённое, оно не может быть благоприобретено, в отличие от техники письма. Мне представляется, что у поэтессы впереди значительные перспективы. Думаю, читателю (особенно читателю-литератору) будет интересно познакомиться с этим незаурядным автором, «поэтический голос» которого уже сейчас отчётливо своеобычен, отличим от прочих». Нина Огнева

«Данный стихотворный сборник представляет собой зрелые размышления современной женщины, поэта об окружающем нас мире. Философский взгляд, тонко подмеченные детали, казалось бы, повседневного, но при всматривании, «под нажимом пера», открывающегося как извечное – всё это, а также богатый, живой язык автора не позволит представленному сборнику стихотворений (подчеркну – стихотворений) задремать на вашей книжной полке. Эту книгу надо открыть – во всех смыслах – и, возможно, кто-то из читателей благодаря ей приоткроет дверь к самому себе».
Руслан Рафиков.

Это письма в исчезнувший город, который пожрал Уроборос. Но я точно знаю, что Ур где-то есть и продолжаю писать: то на листьях облетающего клёна, то остро заточенным стилусом на застывающей глине табличек. Древние боги прячут лица, Шива танцует твист, а чудо всегда возможно.
Археология мифа – для тех, кто знает, что времени нет, но письма непременно дойдут — в Ур, в никуда, в "тёмные галактики, где зреют чужие дети".

Эти стихи — как разбитая бутылка дорогого вина. Никаких сожалений! Вина и вины хватит на всех. Здесь смешивают Абрау Дюрсо с Бейлисом, пишут письма в никуда и воюют с «яростно любимыми личными врагами».

Исповедальная лирика, которую от впадения в повторы драмы спасают самоирония и чёрный юмор. По сути, первые тексты начинающего на тот момент поэта, которые я склонна считать удавшимися.

Ничего особенного, обычная магия. Девочка, кит и дом, который помнит слишком много. Рыбы здесь летят по небу, по-стрижиному легки, дыхание ангелов отдаёт зелёным яблоком, а время-рыбак неустанно плетёт свои сети, улавливая нас.
Этот сборник — зачарованный мир, где каждое стихотворение — шаг в глубину, куда страшно заглянуть, но невозможно отвести взгляд.

За идею этого сборника и картинку для обложки искренне благодарю Михаила Полякова.

Разорванный дневник, где ирония и боль сплетаются в единый узел. Здесь грязный реализм соседствует с поэтической метафизикой, а бытовые детали — промокший джип, небритый управдом и даже капустница над грядкой — становятся частью личной мифологии.
Героиня этих стихов смеётся, когда больно, рисует чебурашек в тетради, когда тоскливо, и знает, что даже бумажный бог не поможет — но всё равно пишет.