Цикл «Январь доктора Мезенцева»

- Извини, Татьян Евгеньевна, вырвалось. - звякаю скальпелем в ванночке, мальчик съеживается, но по-прежнему вертит в руках мою кривую поделку. Детства чистые глазенки, мандарин бы тебе подарить Аслан, но нету. Извиняй джигит, тут на сто километров мандарин нет. И Деда Мороза с Новым Годом. Тут мы убиваем, потому что ваши убивают нас. Мы как змеи кусаем собственный хвост. И никто не виноват, никого не колышет, что у тебя нет Нового года. Мне жаль тебя и себя жалко, потому что я не выспался и хватанул с Жекой спирта. Во всем этом гнусная, говенная предопределенность, пацан. Первое января или второе? Похмелье. Только вот осколки с бинтами ну ни в какую не лезут в эту картину. Праздника они не добавляют, я вздыхаю.

В трубке неразборчиво булькает полковник. Так получается, что все у него неразборчиво: команды, управление, личный состав, направления, боеприпасы, вывоз раненых и двухсотых. Все неразборчиво, и только одна вещь - нечленораздельно. Мат. Он на нем не просто разговаривает, он на нем мыслит. И пытается эти мысли до меня донести.
- Ты, бля (запикано) понимаешь, что у тебя там уже четыре двухсотых? Это (запикано) (запикано) (запикано). (Запикано) думаешь? Да это просто (запикано). У тебя тринадцать поступило (запикано), четыре (запикано). Ты понимаешь, что делаешь?
Что делаю, я понимаю. Я жду. Я жду, когда тащ полковник, свой зад поднимет и сапогами своими начищенными, да по дороге из желтого кирпича ко мне прибудет. За тридцать километров. Как девочка Эли с Тотошкой к доброму волшебнику. И унесет на себе танкиста без фамилии и двух пехотных Ведеркина Александра и Тухватуллина Фатиха. Семьдесят шестого года рождения. У второго большая кровопотеря и пневмоторакс.

Температурный лист форма два нуля четыре - У. Дата, температура, выпито жидкости, дыхание, суточное количество мочи, вес, стул. Все аккуратным детским почерком Вики Бережанской, дежурной медсестры. Метр восемьдесят в холке с ногами от ушей и тяжелой грудью. Все это скрыто под мешковатой формой.
АД сто пять на семьдесят. АД. Машинально фиксирую цифры, нормально. Но ад все-таки не здесь, здесь чистилище. Ад дальше, там, где оранжевым полыхает. Температура тридцать семь и восемь. Читаю, словно конспект отличницы, сестричка стоит за моей спиной, и я чувствую ее дыхание за ухом, грудь упирается мне в плечо. Проходы между койками узкие.