Книги, которые надо сжечь. Index Librorum Prohibitorum. «Парфюмер» Зюскинда

Это одна из самых худших книг, которые я прочитала за свою жизнь. После прочтения остается ощущение гадливости, как будто ненароком проглотил что-то мерзкое или выпил мочу.  Однако я неназову эту книгу серой, напротив, автору удаётся очень ярко и красочно нарисовать перед читателем картину изображаемого. Но увы, это работает против автора, как в известном анекдоте про поступающего на вокальное отделение консерватории абитурьента: "Голос сильный, да. Очень сильный. Но противный."  Здесь изображённое автором настолько противно, что невольно начинаешь сожалеть о силе его дара описывать полёты своей фантазии.

Причина неудачи книги понятна: в ней нарушен один из главных неписанных, метафизических законов литературы, сформулированных ещё Булгаковым в «Театральном романе»: «Героев своих надо любить; если этого не будет, не советую никому браться за перо - вы получите крупнейшие неприятности, так и знайте...»

Именно в этом главная проблема  романа и причина его художественного  провала. Зюскинд не любит своего героя, и, как следствие, не может увлечь им нас. И мы отрешённо и равнодушно следим, как отвратительный Гренуй то ставит дурацкие опыты, то, сдерживая рвотные позывы, читаем, как он живет в пещере, где днями какает и придается волнующим его обонятельным оргиям, то узнаём, как больной на голову герой с маниакальными наклонностями пытается присвоить себе чужие ароматы.

Что хотел сказать автор? Что люди - животные, которыми можно манипулировать на уровне обонятельных рецепторов? Так это чепуха.  Что даже личность маньяка интересна для психологического "препарирования"? Ничего подобного. Неинтересна. Или это просто желание эпатировать буржуа, пощекотать нервы неискушенной публике? Но ведь и щекотания  не получилось: Гренуй стоит на эшафоте, а читатель зевает, вяло подсчитывая количество оставшихся страниц, просто желая узнать, когда же эта белиберда наконец закончится?  Вот Гренуй сошел с эшафота. Читатель рад? Да нет, ему, в общем-то, наплевать, останется ли герой жив или будет повешен…

Трудно понять идею этого произведения. 

Трудно оценить смысл и замысел.

Проще сжечь, ей-богу.