Про любовь (Тоон Теллеген)

Мне тут говорят периодически, что у меня лыры. А еще некоторые товарищи периодически грозятся написать лыры. А я вдруг вспомнила, как несколько лет назад мы на даче все загонялись по Тоону Теллегену. Могли рассказывать друг другу наизусть.

Так что у меня – совсем не про любовь. Про любовь – это у него. 

Это про Белку и Муравья.

Неужели никто не рассердится?

— ЕСЛИ Я СКАЖУ, ЧТО ОТПРАВЛЯЮСЬ ПУТЕШЕСТВОВАТЬ, ты расстроишься? — спросил муравей у белки.

Они сидели у реки и смотрели на другой берег. Было лето, солнце стояло высоко, и река серебрилась.

— Да, — сказала белка, — я расстроюсь. Но если я скажу, чтобы ты не смел уходить, ты рассердишься?

— Да, — сказал муравей, — я рассержусь. А если тогда я скажу, что все равно уйду и ты не сможешь меня удержать, ты очень расстроишься?

— Да, — ответила белка, — тогда я очень расстроюсь. — Она откинулась на спину и закрыла глаза. — Но если я что-нибудь придумаю, — продолжила она, — из-за чего ты не захочешь уходить, тогда ты очень рассердишься?

— А что ты придумаешь? — спросил муравей.

— Ну… — сказала белка, — я придумаю это, если ты скажешь…

— Я хочу знать сейчас, — крикнул муравей.

— Но я еще ничего не придумала, — возразила белка,

— Тогда я ухожу, — сказал муравей. Белка расстроилась и сказала:

— Не смей уходить. Муравей рассердился и сказал:

— А я все-таки уйду! — И даже сделал шаг. Белка замолчала и откинулась на спину. Какое-то время они не разговаривали.

— Ну? — спросил наконец муравей. — И что ты сейчас придумываешь?

Белка покачала головой.

— Ты же еще не ушел, — сказала она.

— Послушай, но я на самом деле ухожу, — сказал муравей. И ушел довольно далеко. Через каждые два шага он оглядывался.

— Ну? — спрашивал он каждый раз. — Ты уже придумала что-нибудь?

Но белка каждый раз качала головой. Ей было ужасно трудно, ведь она не знала, а вдруг муравей бросится бежать долго-долго, пока не убежит так далеко, что никогда уже не сможет вернуться. Но она ничего не сказала.

Муравей уходил все дальше и дальше и стал совсем маленьким. Его голос доносился до белки только обрывками: «Что-нибудь придумала… уже… елка…»

И в конце концов белка потеряла его из виду.

«Теперь он и вправду ушел, — подумала она. — Теперь он и вправду совсем ушел». В глазах у нее что-то закололо. «Слезы», — подумала белка.

Но вдруг у горизонта показалось облачко пыли. С огромной скоростью к ней бежал муравей.

Спустя несколько мгновений он уже стоял рядом с белкой.

— Теперь ты должна сказать, — потребовал он, запыхавшись.

Он пристально посмотрел на белку и помахал указательным пальцем прямо у нее перед глазами. Вокруг него медленно оседало облачко пыли.

«Теперь я должна сказать», — поняла белка и тут же кое-что придумала.

 

Тоон Теллеген. «Неужели никто не рассердится?»

Все равно тебя не брошу

ОДНАЖДЫ БЕЛКА ужасно соскучилась по Муравью. Она и сама не понимала, отчего, но тоска пронзала ее до самого кончика хвоста.

«Муравей, — думала она. — Муравей, Муравей, Муравей».

Белка знала, что от таких мыслей легче не становится, но отмахнуться от них не могла

«Вот была бы такая рука в воздухе, — размечталась она, — чтобы ею от всякого там отмахиваться…»

Она представила себе такую руку, а потом Муравья, свернувшегося калачиком в каком-то дупле.

Палец за пальцем Рука двигалась по лесу между деревьев, осторожно пробираясь между листьями. Немного задержалась перед дуплом. Потом указательный палец пробрался вовнутрь и постучал Муравья по спине.

— Эй, чего там? — встрепенулся Муравей, который, разумеется, спал.

Палец согнулся, разогнулся и снова согнулся в направлении выхода.

— Ты хочешь сказать, мне — туда? — уточнил Муравей.

Палец кивнул.

— А ты, собственно, кто такой? — спросил Муравей, разглядывая палец, а чуть позже, вылезши из дупла, и всю руку.

Но никакого ответа не получил. Рука медленно двигалась впереди него, палец за пальцем, между деревьев. Если Муравей ненадолго останавливался, мизинец тихонько подкрадывался к нему и подталкивал в спину.

Так и шли они по лесу, Муравей и Рука.

Солнце медленно опускалось. Вокруг шелестела листва, слышался плеск речной воды. Когда они уже подошли к буку, Белка встрепенулась.

«Да ну, — подумала она, — вечно у меня мысли какие-то. Вот было бы такое специальное зеркало, посмотрела бы я на них! — и Белка вздохнула: ей по-прежнему было очень скучно без Муравья, хотя по-прежнему она не знала, что такое «скучать». Она опять было замечталась, как вдруг услыхала знакомый шорох и заметила некую странную тень, похожую на голову с пятью ушами, скользнувшую вниз по стволу бука.

— Ты откуда это вдруг взялся? — удивилась Белка.

Муравей пожал плечами.

— Местечка не найдется? — спросил он, перепрыгивая со ствола на веточку рядом с большой веткой, на которой сидела Белка.

— Я по тебе скучала, — сказала Белка. И тихонько добавила:

— Ты мне еще должен объяснить, что это, в сущности, за штука: скучать по кому-то.

— Как-нибудь, — сказал Муравей.

 

Тоон Теллеген. «Все равно тебя не брошу»

P.S. Ну и да, конечно, никакая я не кошка. Я Белка. Вот эта самая белка и есть.