глава 5 Вечер Кошабог 3 апокалипсис

1. Вечер

Сын поставил пакеты на стол, поискал маман глазами, весело сказал:

- Привет, богиня Алфея! Долго же ты скрывала свое происхождение!

Она откликнулась упавшим голосом: «Привет, сынок». Начала разбирать продукты, не заметив иронии в словах сына, приняв обращение, как должное.

- Все хорошо с проектом? Поставить кофе или ты голодный?

- Да, Алфея, только кофейку! И я залезу на балкон, поваляюсь на подушках, подумать надо.

Богиня в коммунальной квартире неплохо управлялась с почерневшим кофейником. Это был пузатенький минисамоварчик на литр воды с изящным крантиком, на четырех высоких S-образных изогнутых лапках. Под ними загорелась спиртовка на серебряном подносике на пуговках ножках. Гриз нажал педаль рукомойника, из медного чайничка полилась вода над такой же плошкой на подставке. Откуда у них эти старинные вещи? А, впрочем, удивляться нечему, внизу антикварный магазинчик на первом этаже дома. 

- Мэм сегодня грустны-с? – Осведомился он. Ироничное «Да-с» слетело с ее уст: «Как никогда». - Случилось что-нибудь?

- Гости приходили, устала немного от воспоминаний и путешествий.

Гриз осмотрелся, но не заметил лишнего присутствия и беспорядка. Она вяло повела плечом, встрепенулась. 

- Не лукавьте, сударь, я же знаю, что вы хотели спросить, - вздыхает Алфея.

У Гриза было время, выслушать ее причудливые сны. Для начала он рассказал, что кроме биологов-ботаников для обустройства климатронов растениями, поглощающими углекислый газ, ему нужны настоящие специалисты по доменным печам, чтобы получить нелживые испытания огнеупоров, поэтому он поедет их искать по металлургическим заводам. Искать стариков – фанатов своего дела. Аромат кофе вызывал головокружительное удовольствие, только у Алфеи он был особенно вкусным. Они сели друг напротив друга, по краям овального столика с львиными лапами и некогда золочеными когтями.

- Ты так уверена в неизбежности катастрофы, Алфея? А, если ты ошибаешься? Ведь может быть такое!

Вместо ответа маман катнула сверкающий предмет по столу.

-  Вещица тяжела необыкновенно. Затем и брошена? Угадал? –  заметил он. – Откуда она? Подарок?

- Камушки редчайшей огранки с бриллиантовых островов выложены на платиновой основе, как булыжники мостовой. Из прежней жизни, - нехотя пояснила она.

Снопы искр, заигравшие в полумраке пустынной залы, некогда танцевальной, подтверждали правоту ее слов. Алфея иногда забывала, сколько всего минуло, но решила рассказать сыну. 

- Заслышав о некоем мятежнике, сохранившем островок былого, гости устремились на выгоревшую планету, давно не голубую, чей красноватый свет тревожил мирозданье последнее тысячелетие. Вслед потянулись былые тени, не поверившие, что следы, ими оставленные, могут исчезнуть. Екатерина Вторая с Петром Первым правильно поняли друг друга и вступили в общество в зрелом возрасте с регалиями самодержцев. Их шествие по стилизованной пустой улице до слез рассмешило хозяйку единственного жилого дома. Очень живая и взбалмошная особа весьма тактично выслала им навстречу личную свиту, досконально знающую любой этикет. Государи остались довольны и, облюбовав соседний особняк, часто навещают загадочную пару. В небольшом закрытом пространстве сгодится любая разночинная компания. Пушкин любил подтрунивать, нарочито не отвлекаясь от переливов браслета, будучи давно осведомлен Факиром о том, что ангелам известно все иным способом – никак не слухом. 

- Хранитель? – переспросил сын. – Твой ангел-хранитель, Алфея.

- Разумеется, мой. Автор случайно оказался в библиотеке и занял кабинет. Просто его никто не заметил. Александр Сергеевич предложил затеять бал в духе наполеоновского расцвета. 

- Бал? - Он сделал вид, что прислушивается. Пауза затянулась.

- Вы услышали смех? – Насторожилась маман. – Это Катюшка с Петром встретили Гришку Распутина, тот навеселе и рассказывает смачные непристойности, на которые соблазнил одну легкомысленную мамзель, указавшую на винный погребок. Дурица наивно полагала, что этот дух не сумеет воспользоваться винцом, не имея материальной сферы. Я понимаю, конечно, что запреты не подействуют, но, знаете, традиции… Стало гораздо хлопотней с тех пор, как понизилась температура Земли. 

- Надо же! Я ничего не слышу, а выпить бы не отказался, - съёрничал Гриз. Скажите, как вам сие удается? Будьте великодушны и простите за излишнюю откровенность, богиня, но иногда мне кажется, что вы побаиваетесь своей свиты. 

- Сейчас увидите! – Хранитель резко поднялся из-за стула Алфеи. - Досточтимейший сударь, в новой жизни я пренепременнейше опишу ваши оригинальнейшие отношения-с. Я полагаю, что с Гришкой был Факир, и они отпустили пантеру с поводка, возможно и клетку открыли. Я не замечал в библиотеке хрусталя, бьющегося сейчас. 

- Вы нашли склад, подарили барышне позабавиться? - Александр Сергеевич театрально вскинул глаза к потолку. Насколько вы, юноша, все-таки, человек. Прекраснодушнейший, но человек. 

Хранитель вышагивает вдоль стола, от стены к стене, мало чем отличаясь от взволнованного вьюноши. Пушкин наблюдает, надеясь заприметить в тени уютных кресел одну из виновниц шума. Гувернантка Судьба скучает у рояля, изредка балуясь клавишей «до», отворачиваясь на вертлявом стульчике от мадмуазели Легкомысленность, пробующей очаровательные улыбки у зеркал и вздымающей кружевами нижних юбок неслышные «па». Вот кому танцы весьма по душе. Леди Забвение ближе к камину, потягивает свой коктейль через соломинку. Мадам Необходимость пожимает плечами, не отрываясь от кона, мадам Свобода все еще листает альбом, курит и курит. Герцогиня Трагедия надменно опускает вуаль: «При чем здесь она? Подозрения неуместны». Великой княгини Разлуки не видно, как и государыни Надежды. Леди Неизвестность по-приятельски кивнула ему. С ней никогда не соскучишься. Звон осколков, сметаемых на мраморной лестнице, потревожил и озадачил. Ангел остолбенел, увидев, что необточенные камушки и бриллианты летят градом, побивая драгоценные живые розы, встречавшие Алфею у распахнувшихся дверей.

- Ты с ума сошла, – вскричал он, – алмазная пыль опасней яда. 

- Я же не приготовила вам кофе с истертыми алмазами, – с милой улыбкой вспыхнула Алфея и выпрямилась. 

Веер, послуживший метлой, постукивает по мрамору перил в такт ногам, выглядывающим в разрезы алой туники, оголившей плечо с родинкой. «И ноздри ея трепетали», – подумалось Пушкину. Такой сдержанно злой, страстной он еще ни разу не заставал ее. 

- Объяснитесь, сударь, - Алфея хлопнула веером об стол, ушла вглубь залы, одним взглядом согнав с дивана черную пантеру. Вытянулась, закинув руки за голову и помахивая туфелькой. Пантера затаилась, посверкивая ошейником. Она намерена дразнить дикую кошку. Ангелу становилось не по себе. Туфелька чиркнула по носу пантеры. Грозное рычание доставило шутнице опасное удовольствие. Никто не успел ахнуть, правая туфелька тоже не промахнулась, пантера взвилась в прыжке. Трюк удался! Она смеялась навзрыд, стуча обосевшими ножками по ковру. 

- Господин Случай, вы благоволите жестоким чаровницам? Зачем смеетесь, проводя их по лезвию ножа. Неужели так уж скучно просто жить? 

- Факир был пьян! Гришке удалось несусветное! Ха-ха! Представьте, мой факир был пьян. Семьсот земных веков не удавалось сотворить подобное! 

Для всех осталось тайной: как они разминулись? Недоумение клацнуло зубами, а на мраморе лестницы теплятся следы крови, - пантера поранилась осколками, приняв чей-то тающий призрак за обидчицу, живущую на втором этаже. Вероятно, в неволе дикие животные теряют нюх, ей невдомек оглянуться. Двустворчатые белые двери закрыли на ключ. Все действующие лица ошеломлены. Все забыли черного демона страсти. Что вспомнилось вдруг? И кому? Никто не знал, даже няня Правда, шаркающая меж знатных дам, слегка обескураженных. Безучастная, отринутая от дел гувернантка Судьба наигрывает старые романсы, словно для себя – вполголоса. 

В закрытую дверь стучать не могли, но сетования и грохот очевидны. Вход в библиотеку-кабинет через внутренний дворик охраняла заржавевшая решетка ворот, чтобы не утомлять хозяйку нечаянно любопытными взглядами. Факир, стакнувшись с Распутиным, стал непредсказуем. Вот и сейчас компания ввалилась, держась друг за друга и рыдая о сбежавшей пантере, сорвавшей все замки. Екатерина и Петр, старательно пробираются к столу, желая незаметно вооружиться державными знаками, уйти на свои парадные места, явно смущаясь нарушением устоев и с трудом сохраняя церемонную осанку. Хранитель прикрыл глаза ладонью, шевельнул крылом: делайте, что душе угодно. Мутно блуждающий Факир, оказывается, прав, обходя гостей с шутовскими поклонами. 

- Б-б-бриллиантовые острова рассыпались! Александр Сергеич, милый, уж вы-то видели их? Хрустальные замки – вдребезги, мадам… не помню вас. Нижайший поклон, княгиня, ваши миражи клубятся алмазной пылью, я видел – в безнадежном пепле. Пустыня. Там бродит пантера, ваша пантера, богиня. Она не сумеет снять, одетый вами ошейник. Там, в остывшем пепле жив еще огненный ветер. Да-да, смутная память-погоня сгоревшей мечты. И вам не жаль дикой кошки, жестокие затворницы? 

Факир расшаркивается и паясничает, изумленно отшатываясь от надменных жестов призрачных леди, проверяющих маски невинности в отражениях зеркал и встречных взглядах. Герцогиня Трагедия, спокойно откинув вуаль, строгим тоном отводит подозрения: «Сударь, нас пригласили на бал, будьте любезны, развеять сомнения и объявить о предстоящих салонных чтениях». Факир-управитель замер от восторга. Как ловко они избегают выслушать приговор о себе. Пушкин подошел к Хранителю, взирающему на Алфею, подал браслет. Мягкий щелчок на умиляющем запястье. Кончиками пальцев он проводит по смуглому плечу, с неземной нежностью целует узкую кисть, примиряя ее с неизбежными атрибутами, не всегда легковесными, - успокаивая тем, что не следует пренебрегать неудачным опытом. 

- С вашего позволения, я могу объявить бал? 

Алфея обвела взглядом многоликую свиту и, заметив государыню Надежду, согласилась, присела в реверансе, обнаружив бриллиантовое колье в декольте наполеоновских времен, овеяв Пушкина ароматом живой кожи. Факир в белом фраке взмахнул дирижерской палочкой: «Полонез!»

Гриз проснулся под странную мелодию, посмотрел вниз, черный кот с блестящим ошейником недовольно свалился на край постели с груди Гриза. Он потрогал ограненные камушки, испачканные в корме и с прилипшей шерстью. Это был мамин браслет. Алфея перебирала старые пластинки, бриллиантовые всполохи погасли.

10 августа 2020 Москва