Клоун, любовь и поэзия

Был клоун. Печальный, осенний. В обиходе – Енгибаров, по рождению – Леонид Енгибарян.

Была девушка. Провинциальная. С Украины. Маша, Мария Романушко.

Поэзии тогда еще не было.

Странно, но, когда все хорошо, сильные стихи не всегда рождаются. Видно, им, как и женщинам, нужен элемент мученичества.

Поэзии еще не было, хотя стихи уже были. Про любовь, про цирк, про клоуна.

Он выходил…

Лукавый шут, мартышка,

В нелепом фраке, фалдами пыля,

Смычок в кармане,

Скрипочка под мышкой,

Огромной шляпы пыльные поля…

Как это случается? А никак. Встретились, познакомились, стали встречаться.

Она – да! Она бредила цирком. А он тут работал. По двенадцать часов в сутки. Мало было тренировать тело, надо было тренировать чувства, чтоб безмолвные движения превратились в мини-пьесу. Это вначале, будучи еще новичком на арене, он мог удивлять публику стойкой на одной руке, держа во второй двухпудовую гирю. (Этого, кстати, не мог тогда ни один артист). Но он не хотел удивлять. Он хотел, чтоб публика и смеялась, и плакала, и думала. Цирковая публика!

Работа над пантомимой требовала несколько иного, чем просто клоунада. И следовало, преодолеть неприятия тогдашнего цирка к чему-то мало эксцентричному, к неяркому на первый взгляд.

Поэтому он отрабатывал яркую, утвержденную советским худосоветом, программу, отрабатывал с блеском, а потом вновь переходил к пантомиме, вставляя ее дополнительно, бесплатно, на бис.

…Вот в позу стал, поправил бант атласный, 

Приладил скрипку и хотел начать,

Но тут пошли ужимки и гримасы,

Скачки, паденья, слезы в три ручья…

Наконец несколько мимических сцен прочно утвердились в репертуаре Леонида. Уже и зрители кричали: «Покажи стрельбу из ружья».

Енгибаров осмелился немного реставрировать классическую работу Марселя Марсо. Рождение, взросление, зрелость и старость – вся жизнь в трехминутной пантомиме. Получилось здорово. Получилось грустно.

Зарплата клоуна не столь велика, Леонид принимал приглашения клубов и Домов культуры, отрабатывал двухчасовую программ у за 30-40 рублей. Мария немного публиковалась в газетах и журналах Москвы. Не стихи, нет, заметки, зарисовки, репортажи.

Стихи ложились в стол.

…Он так смешно ронял смычок и шляпу,

Листами нот засыпал все вокруг,

Он так спешил начать, молился, плакал,

Он так хотел извлечь хотя бы звук…

Быть женщиной (не женой!) циркача – трудно. В дореволюционное время это считалось вообще унизительным. 

…Но тщетно все. И мой паяц несчастный,

Чем вызвал у толпы восторга крик,

Взял скрипку… и разбил ее на части.

И, вдруг, опомнился и над смычком поник.

Потом, уже после гибели Енгибарова, Мария допишет к этому стихотворению еще несколько строк:

Опять я вспомнила то ПРОКЛЯТОЕ лето,

Тебя, мой незадачливый скрипач,

Нелепый фрак, горошек на жилете,

Смешон, хоть плач.

Задумаемся, почему царствующие особы всегда в своем окружении имели паяца, шута, клоуна? Не потому ли, что это были единственные люди в их окружении, способные без страха говорить правду.

Мог ли СОВЕТСКИЙ клоун говорить правду? Аркадий Райкин тоже был клоуном, и это ему в Киеве на гастролях кричали из зала: «Жид пархатый», - после чего он прекратил концерт и не внял уговорам ПЕРВОГО СЕКРЕТАРЯ ЦК КПСС Украины, прервал гастроли.

Юрий Никулин, мой старый друг, тоже был клоуном, что позволяло ему материться при САМОМ Брежневе. И, между прочим, выбивать фонды для перестройки цирка на Цветном.

Карандаш был клоуном, благодаря его заступничество множество артистов цирка избежали сталинских репрессий.

Клоун - это зеркало, в котором человечество видит свое истинное лицо.

Поэт – это поводырь для человечества, проводник по дантовским кругам жизни.

Стихи Романушко не вполне принимались теми, о ком она писала, - цирковыми тружениками. Трудно было дрессировщику слонов Корнилову принять такие, например, строчки:

…Он бил их палкой и кричал? «Ажну!»,

Что значит: «На колени! На колени!»

Слоны стонали, на манеж валясь,

Как горы серые, нелепо и неловко,

А балерина танцевала вальс

На тучных спинах, завивая локон.

По странам их ведут, по городам,

Сквозь визг зевак, сквозь смех и удивленье.

Какие сны им снятся, тем слонам,

Что научились падать на колени…

А с Вальтером Запашным она чуть не подралась, когда узнала, что по его указанию у тигров и львов хирург удаляет когти на передних лапах. 

Цирк, такой яркий и праздничный со стороны, показал ей свое нутро, где жестокость соседствовала с добротой, а хитрость заменяла, порой, мастерство. Увы, это был советский цирк, он в миниатюре отображал все общество союза нерушимых.

…В пальто, поднявши воротник, в лиловом сумраке оркестра,

Наигрывает Грига песню, волнуясь, старый музыкант.

А по пустующим рядам неосвещенного партера

Гуляет юная пантера, не подпуская никого.

Софиты, как улитки, спят, и сальто крутит мальчик-клоун,

Войду и осторожно трону дурман портьеры, как мираж. 

Нет Енгибарова, погиб. Нет Никулина, умер. Нет Запашного, спился. Мария жива, полностью, фанатично ушла в религию, почти умерла для светской жизни, поэзии.

Живы стихи, стихи Марии Романушко того времени. А на Ваганьково, в Москве появился бронзовый Енгибаров, единственный памятник, на могиле которого всегда много детских игрушек.