Как мы жили перед серьезными переменами в 90-х?

Всё началось раньше. В 1987 году я трусливо сбежала с прежнего места работы. Ругайте меня, но я считаю, что любовь не может быть с кулаками. Воевать с призраком, который мешал нашей с Робертом любви, я тем более не желала. Мне надоели наши странные отношения: когда он был уверен, что некто неизвестный нас не видит, то говорил со мной, словно у нас всё хорошо и, возможно, вечером встретимся. Доехав до института, бежал от меня, как бы говоря кому-то: я приехал один.

Я уволилась, все удивились: от хорошего руководителя и высокого заработка куда уходишь? Вечером я позвонила Аркадию – парню с которым работала до перехода в институт физики: 

- Можешь мне помочь с работой? 

- Да, нам нужны программисты. Это ВЦ удобно и ближе к твоему дому.

- У меня не было отпуска. Можно я приду через две недели?

- Да, приходи в ВЦ минсельхоза.

Я купила путевку в Ригу, надеясь там забыть разрыв с Робертом. Мне всегда нравились их соборы, своеобразная архитектура. Но, увы! Часто шел дождь. Город словно сочувствовал мне. Я почти всё время плакала – слёзы непроизвольно текли по щекам, как только начинался дождь. Поездка не принесла облегчения. Осталась надежда, что новые задания и новый коллектив помогут справиться с переживаниями. 

Кому интересно, как мне удалось узнать причину странного поведения Роберта, это здесь

Начальником отдела программистов оказался мой однокурсник Арут. В Армении существовали армянские и русские школы, потому в технических вузах имелись два потока – армянский и русский. В ВЦ работало много молодых девчонок и всего трое холостых парней. Поэтому девушки ревниво относились к каждой новой коллеге. Арут не признался им сколько мне лет, отмахнулся: 

- Не знаю, кажется, 25 лет. 

На работу ездила на троллейбусе две остановки вверх по улице. С работы шла пешком. Через полгода коллектив переехал в новое здание. Оно располагалось далеко от трассы. Перед ним имелись ухоженные дачные участки. Слева разместились оранжереи, где выращивали гвоздики и розы для работников минсельхоза и богачей. Теперь я точно знала: они есть в нашей республике.

Организацию переименовали в ВЦ пищпрома, хотя ничего не изменилось – мы писали программы для кондитерско-макаронной фабрики, табачного комбината, масложир комбината, консервного завода.

Как мы работали на больших ЭВМ? Программу перфорировали на перфокарты. Брала колоду и шла в машинный зал. Колоду вставляла в считывающее устройство, открывала дисковод – низкий шкаф, вставляла в него свой диск весом в 9,5 кг с начальными данными, закрывала крышку. Шла к высоким шкафам – процессору, нажимала кнопку «Пуск». Дисплей был, но я не разбиралась в командах, выводимых на экран. Проработав некоторое время - более получаса, принтер распечатывал результат на белоснежной бумаге с дырочками по обеим сторонам. Мне всегда было жалко качественную бумагу. Если она не была нужна в работе, относила домой для хозяйственных нужд.

Казалось бы всё просто: бери результпт и ступай в свой отдел, ищи ошибки. Но некоторые сотрудники на ходу исправляли перфокарту и ставили программу заново: 

- Успею пропустить еще раз. 

Не успевал, занимая чужое время. Люди ругались. К машине допускали сотрудников трех отделов. Четвертый отдел – отдел эксплуатции, отвечал за исправность ЭВМ. 

- Арут, мы программисты, а те отделы, что там потеряли, изучают программирование?

Из-за моего прямолинейного характера некоторые товарищи меня невзлюбили: 

- Арут, почему Карина часто переходит на русский язык? 

- Чтобы не перейти на нецензурные слова, бережет свои нервы и трепетно относится к речи.

Однажды я вошла в зал со своей колодой, увидела, что некто работает и не видно конца его деятельности, ушла, заявив: 

- Не хватало ругаться из-за работы.

Этот товарищ побежал к директору и доложил, надеясь, что Рубен Вачеевич вызовет меня к себе и отругает. Эффект был противоположный. 

Однажды меня девчонки пытались подставить, чтобы выгородить виновницу провала задания. Рубен Вачеевич вызвал в кабинет и спросил: 

- Как вы работаете? 

Я положила перед ним неперфорированную карту с перечнем выполненных за день работ. Он прочитал первую строчку.

- Вы сами перебиваете ошибочные карты? Зачем я держу целый отдел?

Он не стал дальше читать. Вызвал начальника отдела перфорации. Виновник получил по заслугам.

В этот раз директор устроил совещание с начальниками всех отделов.

Арут пришел и долго смеялся: 

- Только ты так можешь.

- Что я сказала? Не хочу ни с кем ругаться. Это плохо. Ладно. Какой результат?

- Мы всегда будем работать первыми с утра.

- Наконец-то!

- Недоброжелатель пробурчал: вам нельзя опаздывать.

- Разве мы опаздываем?

За зданием раскинулась тутовая роща. Пара деревьев были старые, остальные явно недавно посажены – наверное, работники оранжереи постарались. В перерыв - почти полчаса, я собирала тутовые ягоды для племянника – каждый раз иной сорт. Ребенка ягоды приводили в восторг. Еще я собирала сорт хартут. Он кажется недозрелым – красный. Его плодоножка жесткая и нужно срывать поштучно с дерева. Издревле армяне считают его лечебным и варят дошаб без сахара, просто долго варят, превращая в густой сироп. Дошаб полезен при простуде и воспалениях, при анемии, при проблемах в желудочно-кишечном тракте. Я из хартута варила варенье. Так как роща расположена далеко от трассы, ягоды были относительно чистые, хотя я немного держала их под проточной водой.

В 1987 году появились ПК – персональные компьютеры. Зам.директора Арарат Николаевич оказался деловым, может, его связи в министерстве были крепче, чем у Рубена Вачеевича. Арарат Николаевич уговорил всех программистов организовать кооператив, обещав сразу всем удвоить зарплаты. Заманчиво. Все согласились. Затем стал убеждать директоров предприятий, для которых мы выполняли работы, в необходимости приобрести компьютеры.

В конце 1987 года работники оранжереи сделали нам приятный подарок. Всем девушкам и женщинам по случаю приближающихся новогодних праздников в тот день за символическую плату продали гвоздики. Точнее, мы пошли в оранжерею, и сами выбрали гвоздики — по пять штук на руки. Работники отрезали указанные нами гвоздики прямо с куста. Конечно, мы выбирали полураскрытые бутоны. Я принесла домой: два белых бутона, два — красных и оранжевую гвоздику. Этот букет простоял в вазе больше двух недель. Гвоздики на Новый год! Роскошь для рядового гражданина в советские времена. 

Февраль следующего года выдался эмоционально бурным: начались митинги в поддержку Карабаха. Нахичеван нашим соседям удалось «освободить» от армян, постепенно выживая их оттуда, а карабахцы не хотели отдавать им землю предков. Наивные митингующие надеялись на пункт о «самоопределении нации» и просили центральные власти вернуть карабахские земли Армении, или хотя бы отделить их от соседей. 

Это «подарки» большевиков «дружественной Турции»: гору Арарат и Карскую область, включая Ани, отдали туркам, а Нахичеван и Карабах – отделили от Восточной Армении, которая входила в Эриваньскую губернию России 1849—1917 годах.

На митинги я не ходила - любая толпа меня пугает. Но меня убедили, что там тихо, люди спокойно слушают ораторов. Я пошла с сотрудницей, которая тоже ещё не была на митинге. 

На площади у оперы собралось много людей, но царила удивительная тишина и можно было спокойно ходить между ними – не было плотной скученности. Люди держали портреты Горбачева и лозунги, что народ ему верит. Однако мне почудилось нечто зловещее. 

Это необъяснимо, просто возникло ощущение надвигающейся серьезной беды - катастрофы.

- Как тебе митинг? – спросили меня нетерпеливые коллеги на следующий день. – Что скажешь?

- Было на удивление тихо, - начала я.

- Это при том, что мы народ эмоциональный, - вставил Арут, - любим перебивать друг друга.

- Ждите большой беды, - закончила я свою мысль.

Все рассмеялись: 

- Не ожидали мы от тебя услышать такое. Оказывается, ты пессимистка.

- В данном случае я реалистка.

Горбачев – глава государства. Сначала люди ему поверили. С чего они взяли, что он за справедливость?

Что он говорил? О чем говорил? Я ничего не понимала. 

По-моему, это называется: воду в ступе толочь. Ни одного законченного предложения, ни одной понятной мысли – пустой набор слов, обрывки фраз. 

Моя учительница по русскому языку и литературе ему не поставила бы даже тройку.

Когда Горбачев пришёл к власти, я работала в институте физики.

- Я не верю словам и обещаниям, - высказался однажды мой начальник, человек весьма почтенного возраста, обычно немногословный. - Когда я пойду в булочную и там в любое время есть хлеб; когда я смогу сесть в транспорт и без помех приехать на работу; когда я на работе буду думать лишь о своем задании, а в конце дня куплю нужные продукты, вот тогда я скажу, что в стране произошли положительные перемены.

Директора предприятий купили компьютеры. На табачном нам выделили две комнаты на втором этаже – на окнах решетки, металлическая дверь с щеколдой. Связь с отделом сбыта через маленькое окошко. Сначала мы сидели в здании КМК – кондитерско-макаронной фабрики.

Жители Армении не верят в землетрясение 1988 года. Почему? 

Декабрь выдался солнечным и очень теплым, хотя та облась отличается холодными зимами. В Ленинакане (ныне Гюмри) расположена российская тогда советская военая база. 6–го декабря военые отправили все свои семьи за пределы Армении. Местных жителей это сильно удивило. В отпуск или эвакуация? 

7-го декабря в 11.40 послышался странный гул: ууу. Словно двигалось нечто крупное и тяжелое. Удар пришелся на тектоническую плиту под большим селом Налбанд близ Спитака. Земля дала глубокую и длинную трещину. Спитак стерло в пыль, Ленинакан разрушился полностью. Часы в нем остановились в 11.41.

Может, удар предназначался Еревану? Жертв было б намного больше. Нет республики – нет проблемы. Тогда отлично работала телефонная связь с диаспорой. Армяне мира узнали о произошедшем. В московские банки переводились миллионы долларов. Сколько? Никто не считал. Богатые армяне пытались спасти область. В Москву привозили томографы. Эта взятка подняла железный занавес. В Ленинакан прилетели спасатели и врачи из многих стран мира, летели самолеты с гуманитарной помощью. Думаете всё раздали пострадавшим? Ошибаетесь. Крикуны стремились к власти. Они своего добьются и станут гуманитарную помощь продавать, отбирая у населения последние рубли.

В Ленинакан прилетел Горбачев с супругой. Говорил нечто непонятное. Люди его освистали. Он уехал. Приехал Рыжков и сразу выразил соболезнование семьям погибших. Именно этого ждал народ – сочувствия. В обещание мало кто верит, а добрые слова всем приятно услышать. С тех пор Николай Рыжков самый желанный гость в Армении.