Страшно интересно то, что страшно и интересно!

Была гроза. Гроза как наводненье.
Без отдыха. Все миги, все мгновенья —
Одна сплошная молния ребром.
Один непрекращающийся гром.
Я, столько лет глядящий на природу,
Такой грозы еще не видел сроду.
Казалось, это день и солнце встало,
Казалось, это море грохотало.
Казалось, этот гром и это пламя,
Нечеловечьей злобой рождены,
На землю низвергаются стволами
С затучной марсианской стороны.

Лев Ошанин 

         Да, сегодня я хочу поговорить о грозах и припомнить несколько случаев из жизни, связанных с грозами, точнее, не совсем с ними, а с молниями и даже не с ними, а с мистикой, связанной с этим загадочным явлением. 

Не стану скрывать, я люблю грозы и больше всего в этом буйстве стихии обожаю молнии. Как жаль, что моя простая человеческая любовь входит в противоречие с выбранной стезёй, сиречь профессией. Как работник электроэнергетического комплекса я отрицательно отношусь к электричеству атмосферному и с профессиональной точки зрения люблю грозы дистанционно, когда они выкраивают тёмные контуры туч где-нибудь за горизонтом, подальше от объектов электроэнергетики, от линий электропередач и, вообще, от операционной зоны предприятия, в котором я работаю. Такой вот противоречивый дуализм и яркий пример того, как бытие определяет сознание. 

         Меж тем мне хотелось бы коснуться того следа, который грозы и молнии оставили в памяти и жизни. Думается, яркие моменты, связанные с грозами и молниями, хранятся не только в моей памяти.  Каким бы дуализмом или бытием я не отбрехивался, между тем этот вопрос страшно интересен. Точно-точно, молнии – это страшно интересно. Страшно и интересно. Именно так. Наверняка не только у меня были в жизни случаи, когда стрела, запущенная твёрдой рукой Зевса или Перуна, освещая простого смертного ярким неоновым светом, проносилась рядом, едва не опаляя разрядами натянутую линию жизни. И уж точно я не единственный, кому приходилось лицом к лицу близко сталкиваться с миллионовольтным гневом небес и красивыми, но смертоносными яркими шариками, зовущимися шаровыми молниями. 

         Самый первый и, пожалуй, самый яркий след на пыльных полках памяти оставила гроза и ветвистый разряд молнии, с которыми я сошёлся на короткой ноге в пятнадцатилетнем возрасте. В тот день ничего не предвещало (чувствую, что фраза станет нарицательной), что на землю толстобрюхими тучами накатит гроза. Яркий, солнечный, но прохладный, особенно с утреца, августовский денёк так и нашёптывал: «Иди за груздями!» Действительно, почему бы и не сходить, тем более один грибник принял решение копить на мотоцикл с коляской, желательно на «Юпитер-V», но и, о чём мечталось втайне, и «Ява» неплохо бы зашла, пусть и без коляски… Сказано – сделано. Вооружившись всем необходимым, надев энцефалитку и закинув за спину короб, я потопал за грибами. 

         До грибных мест от дачи было километра два с половиной – три, если топать по узкой дорожке, расположенной на дне распадка, а можно было значительно срезать, поднявшись по ближней минполосе на вершину сопки и спустившись по «четвёртой» минполосе, которая прямиком выводила к косогорам сопки «Змеиная». Название последней говорит само за себя. Кроме грибов она была богата на всяких ползучих гадов: орешницы, щитомордники, медянки и гадюки. Как тут не перефразировать поговорку про волков, змей бояться, в лес не ходить. Впрочем, змей в тот день я не встретил ни одной, хотя, когда начал подъём на сопку, воздух постепенно сделался густым и вязким, солнце поджаривало немилосердно – самое то для змеюк выползти погреться на камушках, и не успел я добраться до поляны на вершине, откуда пробитые бульдозером минполосы разбегались в разные стороны, как из-за макушек деревьев, гоня перед собой ветер и мглу, выползла грохочущая туча. Сообразив, что дело пахнет керосином, я шмыганул под раскидистый дубок, но сидеть под ним показалось как-то неуютно, поэтому, пойдя на поводу чувств, я перебрался метров на семьдесят-сто ниже по склону под другое мощное дерево. Стоило устроиться под новым «зонтиком», как сверху оглушающе громыхнуло, и под грохот сорвавшейся с обрыва циклопической бочки, толстый разряд молнии впился в макушку того дуба, из-под которого я перебрался несколько минут назад. В тот момент я на собственной шкуре познал значение фразы: «Ноги не держат». Накатила такая слабость и трясучка, что от нервного отходняка зуб на зуб не попадал. Блин, реально, ноги подогнулись, а я в красках представил, что было бы, останься я там сидеть. Приключение из разряда «ушёл в лес и не вернулся, искали с собаками и не нашли». Видел я таких, их «паданками» у нас кличут – сборщики кедровых орехов, которым не повезло сорваться вниз и напороться на ветку. Висит потом начисто обглоданный скелет на кедре и ни флага у него, ни имени, ни племени. Я, конечно, свистанул за грибами, до кедрача с Ударнинской сопки топать ещё километра два, но кого волнуют обстоятельства, главное результат… А грибы… Что интересно, до Змеиной сопки я так и не дошёл, мокрый до нитки после ливня, потопав по склону наискосок, я нарезал полный короб груздей на Ударнинской, да ещё скинул энцефалитку, завязав горловину с капюшоном и накидав в неё ведра полтора волнушек-кнопочек. Видимо грибы явились своеобразной компенсацией за проверку нервов на содержание железа и стали в них. Сколько лет прошло с той поры, а этот поход за грибами остался в голове на всю жизнь. Маленький посткриптум – мотоцикл я так и не купил. До обретения заветного «коня» оставалось заработать жалкие сто рублей, но тут пришёл Гайдар, не тот, который Аркадий и писатель, а другой - гад, которых свет не видывал, и цены скакнули в галопирующем беге, а деньги, которые я складывал на книжку, резко потеряли в стоимости…

На этом история не заканчивается. Ровно через год (да-да, ничего не предвещало), возвращаясь из тайги (грозы, правда никакой в тот день не было, да и тучи по небу скакали одинокими оленями, а не бизоньими стадами), я подходил к «трубе» под высокой призмой железнодорожного полотна (от станции Лагар до Облучья почти 20 километров идёт спуск, призма железной дороги отсыпана по склонам сопок), как услыхал треск, похожий на оркестровое пиликанье кузнечиков. Хотя чего им трещать? Дорогу накрывала тень сопки и железнодорожной призмы, а от ручья, протекающего по трубе, тянуло прохладой – совсем не кузнечиковые условия. Я было пошёл дальше, но тут по наитию посмотрел вверх в сторону железки и увидал то, что изображало «оркестр». В метрах десяти от железки и где-то пяти или шести от земли в сторону жд полотна медленно плыла оранжевая шаровая молния размером со средний грейпфрут. Не знаю, куда бы она уплыла, но тут из-за поворота показался нечётный поезд (нечётные номера присваиваются поездам, идущим с востока на запад) и молния, вытянувшись в ленту, впилась в ближайший рельс. На следующий день я специально ходил на это место. В рельсе осталась небольшая оплавленная выемка размером с десятикопеечную монету. 

Второй раз с шаровой молнией я столкнулся в более взрослом возрасте. Было это летом 2001 года и свидетелями того события стали десятки человек. В то время я работал в Облученском сетевом районе. Мы с бригадой выехали на подстанцию №40, расположенную около больницы и поликлиники (здания располагались напротив друг друга через дорогу и автостоянку. Сейчас больницу снесли а на её месте построили жилой дом). Работаем мы, понимаешь в ЗРУ, никого не трогаем, как к нам заскакивает водитель, возбуждённый, будто его сексуально озабоченные пчёлы покусали, и орёт: «посмотрите!». Естественно, мы всей бригадной шарашкой выскочили на улицу, чтобы впериться взглядами в голубую шаровую молнию, неподвижно висящую ровно посередине между больницей и поликлиникой в семи или восьми метрах от земли. На молнию глазели не только мы. В окнах больницы о стёкла плющили носы любопытные пациенты, а в поликлинике к подоконникам прильнули многочисленные посетители. Где-то с минуту шаровая молния позволила себе покрасоваться, тем самым поиграв на нервах любопытных зрителей и медперсонала, который замахался отгонять людей от окон, а потом взорвалась с грохотом выстрела крупнокалиберного орудия. Звучный «ба-бах» не обошёлся без последствий: в больнице и поликлинике зависли все компьютеры, а у автомашин, стоявших на стоянке, поголовно разрядились аккумуляторы. Слава богу наша автолетучка стояла в ста метрах от места событий и избежала печальной участи, зато потом наш водитель устал «подкуривать» машины невезучих владельцев.

Буквально через неделю по Облучью прошла сильнейшая гроза, натворившая дел и подкинувшая нам работы. Ветки и деревья – это ерунда. Снял, убрал, стянул провода, сделал скрутку, неприятно, конечно, но так – семечки, но при выезде на телевышку, отпай на которую мы обслуживали, была обнаружена опора, в которую лупанула молния. Обычная деревянная опора на железобетонном пасынке, если исключить тот факт, что вершина опоры была размочалена, будто её сначала пытался раскрошить, а потом подпалить безумный дровосек, сама она разделена вдоль на две неравные половины, а от железобетонного пасынка осталась только арматура, так как весь бетон высыпался мелкими комками. Причём вся эта безумная конструкция не свалилась, а держалась за счёт проводов и хомутов. Делать нечего, опору сменили, как и два пролёта провода, так как попаленный молнией провод АС-70 (провод сталеалюминиевый 70 мм2) элементарно ломался при попытках его согнуть. 

О, на этом приключения с молниями не заканчиваются. Тут память исторгает из своих захламлённых глубин поистине мистический случай, случившийся едва ли не через месяц после вышеописанного события. Посёлок Лагар, опять гроза, опять молния, рассыпавшиеся на подстанции разрядники и сгоревшие предохранители (на тот момент подстанция была спорная с контактниками, так как питалась от линии ПЭС – продольного электроснабжения, а так как те укатили в «окно», ехать пришлось нам (наш там был один фидер, идущий на посёлок и дачи)). Ни на линии, на подстанции никаких оставленных молнией следов, если не считать чёрных подплавленных пятаков диаметром от десяти и где-то до пятнадцати сантиметров на земле у первой к подстанции опоре. Подъезжаем мы, понимаешь, к опоре с «пятаками» на земле, как наш верный друг и безотказный соратник ГАЗ-53 начинает попёрдывать, а движок его ни с того, ни с чего шалит, пыхтит, плюётся дымом. Отъезжаем – всё нормально, тарахтит как котёнок. Непонятные дела… Выгрузиться-то надо, а лишние 20 метров ножками топать лень. Опять четырёхколёсный битюг подкручивает колёса ближе к опоре и чёрным пятакам и снова его «сердечко» начинает биться неритмично, а глушак шибко подозрительно почихивать. Сдали задом на 15 метров – всё нормально. «Коняшка» сразу весело закрутила колёсами и вирус гриппа, напавший на машину, отступил. Дело ясное, что дело тёмное! Чертовщина какая-то, честное слово! Пришлось идти в отступную и ножками переться с лестницей и инструментом до подстанции. Поменяли всё сгоревшее и рассыпавшееся. Проверили, испытали, даже контур заземления подстанции, благо специалист и приборы были с собой. Крутнули изоляцию. Всё нормально, никаких замечаний. Машем руками водителю, мол забирай нас, но мы не угадали - наш конь вновь натужно зачихал, стоило ему приблизиться к чертовым меткам. Конечно, машинку мы мучить не стали. Раз такое дело, размяли ноги сами. Зачем тормошить лихо, пока оно спит тихо? Вот что это было, интересно?

Через несколько лет я вновь столкнулся с сюрпризом, преподнесённым грозой и молнией от их широкой души. На этот раз небесное электричество устроило балаган и кордебалет в посёлке Урил. Опять гроза, опять ВЛ, ну, и куда без этого – молния, угодившая аккурат ни в чём не повинную опору. В то время я работал уже в другой должности и как раз приехал на ЭЧК Урил на ДОТ (день охраны труда). Пришлось вместо охраны труда танцевать с бубнами вокруг несчастной опоры, которую поцеловал небесный разряд. Помните Облучье? Если в Облучье пострадал бетон, то урильская молния «скушала» арматуру. Контактники потом специально расколотили опору молотом – черные и ржавые следы подтверждали, что по факту арматура там когда-то была, а по итогу… По итогу самым мистическим образом она полностью испарилась. Что делать, списали на молнию. 

Я мог бы долго и плодотворно описывать различные случаи, рассказанные знакомыми и коллегами, но включил в повествование только те, свидетелем которых стал лично. Даже этого мизера достаточно или, наоборот, недостаточно, чтобы самым краем приблизиться к мистическим тайнам этого природного явления. Лично я не учёный и не изучал физику образования шаровых молний, но не только мне одному было бы интересно узнать, почему зависли компьютеры в мед учреждениях и сели аккумуляторы машин. Какая между ними и шаровой молнией была связь? Что за неведомая, простите за выражение – хрень творилась с машиной нашей бригады в Лагаре? Грозы и молнии на тот момент уже давно тю-тю, а хрень вот она, на блюдечке. Да и в Уриле тоже было интересно. Почему испарилась арматура и остался нетронутым пруток заземления от траверсы? Странная какая-то выборность, интересно, чем она обусловлена? Тьма вопросов и ни одного ответа. Учёные пытаются разгадать тайны вселенной, им бы тайны шаровых молний разгадать, а там глядишь и до вселенной бы шаг за шагом добрались. Зачем искать вопросы и ответы в космосе, когда их полно здесь, под носом можно сказать.