Пост любви к темным инквизиторам. Ну и музыка хорошая заодно

Рамон пропустил волшебницу в мрачное помещение без окон, одним своим видом способное нагнать страху на тех, кого приводили сюда на допрос. В обложенном овальным булыжником очаге пылал огонь, бросая мрачные красноватые отблески на голые стены. Рядом нелюдимый бородатый мужик в алом балахоне с черным серпом на плече сосредоточенно перебирал рукояти торчащих из бочки клейм. Молоденький, но жилистый помощник в дырявой курточке на голое тело и грязных штанах, неряшливо торчащих из голенищ поношенных сапог, с приоткрытым ртом наблюдал за действиями ката. Частью загораживая очаг, высилось деревянное «ведьмино кресло» с потемневшими, точно ржой покрытыми шипами, рядом с ним устрашающе выступала из темноты колода с валиками и кручеными веревками. На вбитых в стену крючьях висели клещи, щипцы, жуткого вида железные маски. Половину названий инструментария Хельга успела позабыть, потому как эту сторону служения Ордену не любила и предпочитала не вдаваться в подробности процедур, связанных с такими допросами. Напротив пыточного арсенала, у другой стены стоял грубо выструганный стол, за которым невозмутимо восседал Лисай Янниг, с аппетитом уплетая неожиданно радостное для этих стен, яркое желтое яблоко. Он равнодушно перебирал стопку чистых пергаментов и время от времени морщил нос — пахло в пыточной ничуть не лучше, чем в караулке.

— Мгла, да какие доказательства вам еще нужны? Вот мое кольцо, мои документы, в конце концов! — Сианн тыкал в лицо епископу руку с ордальонской печаткой. 

— Ты что, действительно считаешь, что, натянув одежду легата, волшебным образом превратишься в меня? — злобно зашипел в ответ Торус, прислонившийся к стене поближе к огню и с ненавистью глядящий на брата. Бородатый палач равнодушно покосился и, вытащив за длинную рукоять из бочки клеймо в виде шестигранника — таким клеймили воров и шулеров, — потер его рукавом.

— Тебе, князь, говорить не позволяли! — яростно засипел Сианн и, дернув плечом, не менее сердито сверкнул зелеными глазами в сторону очага. 

Отец Олав, присев на краешек стола и сложив руки на груди, с интересом взирал на разворачивающееся действо. Хельга, посмотрев на комтура, тотчас поняла, что он самым возмутительным образом веселится: слишком уж подозрительно сверкали его голубые глаза, а уголки рта слегка подергивались — точно Эйнар усилием воли сдерживал смех. 

— Ваше Преосвященство, — сказала она холодно и ткнула пальцем в пару охранников в гербовых коттах, с бледным видом стоящих у самой двери, — мне сказали, что здесь должны допрашивать вот этих. 

— Должны, несомненно, — епископ учтиво наклонил голову, и Хельге снова показалось, что в самых уголках тонких губ комтура таится ехидная усмешка. — Но, видите ли, у нас тут появились более неотложные дела. Понимаете, по церковному ордонансу на дознании, связанном с пришлыми, должен присутствовать только один легат Его Высокопреосвященства, а у нас тут оказалось целых два…