Писательство - это болезнь

Короче, хрень. 

Ходил сегодня по городу и думал, чего хотят все эти люди. На что-то же они рассчитывают, когда стоят в очередях, едут куда-то на машинах, ждут свои автобусы на остановках, обсуждают на важнецких щах, будет ли Трамп выводить американский народ на улицы или не будет. Каждому из них при этом замечательно известно, что вся эта чепуха, именуемая жизнью, рано или поздно кончится. Пройдет сто лет и никто вообще не будет знать, что мы когда-то существовали на этом свете. 

Мы - изолированный отрезок человеческой истории, который закончится и исчезнет невозвратимо. 

Он (этот отрезок) не переместится в другую вселенную. Нельзя будет слетать на другую планету, чтобы поглядеть, как мы там копошимся и снуем по своим досужим надобностям. Нет. Он (отрезок) физически перестанет существовать. 

В сущности, он уже не существует, просто мы, которые в нем находимся пребываем в иллюзии, что это не так. Это иллюзия сродни оптическому обману. Мы ходим, разговариваем, видим друг друга, и поэтому уверены, что существуем. Но это в самой сути своей неверифицируемо. Нет никого извне, кто мог бы это подтвердить. Лишь опровергнуть. Потому что в случае с пресловутой кошкой Шрёдингера, чтобы узнать жива она или нет, достаточно открыть коробку. В нашем случае, если открыть коробку, окажется, что нас там нет. Чертова магия, не иначе. Сейчас я наброшу сверху платок и заставлю целый мир исчезнуть. Раз, два, три... И вот иду я в довольно скверном настроении и размышляю об этом всём. Навстречу мне идет девица и смотрит на меня как-то странно. Не то, чтобы подозрительно или изумленно, а с какой-то непонятной мыслью во взгляде. Я, понятно, тоже начинаю странно на нее смотреть, потому что недоумеваю, чего она так странно смотрит. 

В голове моей начинают самопроизвольно возникать различные гипотезы, пытающиеся с разной степени успешности истолковать девицино таинственное поведение. Мы с ней где-то встречались? У меня что-то на бороде? У нее косоглазие и она смотрит мне за спину? Она нимфоманка? Ходит по городу и ищет кого бы затащить к себе на чай? Расстояние между нами стремительно сокращается. Я как загипнтозированный таращусь на девицу, и...

Что было дальше?

Правильно: дальше я проснулся в своем старом понтиаке. Проморгался и постепенно ко мне вернулось сознание, что я фермер Джо из штата Айова, что у меня жена, трое детей и отец-паралитик и что я никогда не был в России и вообще не очень знаю, что там происходит. Это первый вариант. Второй вариант, что девица-таки оказалась нимфоманкой и пользуясь случаем, стала расспрашивать, что это у меня столько книг под мышкой. А я, от природы будучи хорошо воспитан, стал ей отвечать, что я только что из Дома Книги, дело в этом. А она стала восхищаться, что я столько читаю, и начала разузнавать, не люблю ли я случайно чай. А я ей говорю, люблю, особенно с лимоном. А она: ну и замечательно! Может, пойдем ко мне? Тут буквально пять минут. У меня есть перуанский пуэр и пластинки Майлза Дэвисса. И мы пошли пить пуэр и слушать Майлз Дэвисса. После третьей чашки она как бы невзначай положила руку мне на колено, что-то вдохновенно воркуя о Керенском и положении интеллигенции в 17 году. Я взял её сначала на кухонном столе, потом ещё раз на журнальном столике и третий раз на раскладном диване из Икеи в дортуаре. Майлз Дэвис в это время как раз заканчивал свою знаменитую "So What?"

Наконец, третий вариант. Самый мелодраматичный. Третий вариант заключается в том, что не случилось ничего. За несколько шагов девица начала смотреть в другую сторону, притворяясь будто там происходит что-то интересное. (Я тоже посмотрел: ровным счетом ничего интересного там не происходило). Мы разминулись. Я один раз оглянулся. Девица тоже оглянулась. В моей голове слабо мелькнуло: всё-таки не нимфоманка, эх...! И каждый пошел дальше, чтобы не встретиться больше никогда. 

Вы никогда не изумлялись, зачем на улице столько людей, которых больше никогда не встретишь? Откуда они все берутся? И куда потом деваются? 

А вообще, если опустить вопиющую бессмысленность всего происходящего, то все в принципе не так и плохо. На Нетфликсе постепенно выдают 4 сезон сериала Фарго, на углу соседнего дома открылась кондитерская с весьма недурными круасанами, я первый раз с моего приезда в Питер (читай два месяца) таки сорвался и купил у какого-то кавказца в подвальчике на Миллионной пачку сигарет. Черт знает, почему я их купил. Шел мимо и стало вдруг тоскливо до невыносимости. Вот я и подумал, раз уж я безвольная скотина, почему бы не послать всё и вся к чертям. А может, просто звезды так сошлись. Не знаю. А еще понятия не имею, зачем я это все написал. Вот то, что наверху. И для чего выдумал про девицу. 

Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, что писательство - это болезнь. Весьма тяжелая по степени воздействия на жизнь и психику больного и крайне трудноизлечимая по своей сути. 

Если сравнивать писательство с другими болезнями, то оно подобно шизоидальному биполярному расстройству, амоку или сифилису третичной стадии, когда у пациента случается дерилий, бред с навязчивыми идеями, что в свою очередь при отсутствии должного лечения ведет к постепенному распаду личности и летальному исходу. Поэтому лечить писательство нужно амбулаторно и обязательно давать отсрочку от армии. 

В идеале, конечно, хорошо бы лечить электрошоком. Но в наш тоскливый век быстрорастворимого кофе и борьбы за всевозможные права такие действенные методы лечения, к несчастью, уже не применяют. Так что остается только по старинке, как ещё старик Фрейд учил - беседой и поиском скрытых детских травм и подавляемых сексуальных желаний, которые послужили первоисточником недуга, который мучит пациента. Поверьте: писатель сам хочет избавить от своей болезни. Потому что каждый писатель хоть и убежден, что он писатель (также как люди на остановках убеждены, что существуют), где-то в глубине души все же понимает, что лучше жить простой буржуазной жизнью в кругу семьи, имея парочку любовниц, прибыльный бизнес, крепкий здоровый сон и карточку члена престижного гольф-клуба, чем не спать по ночам, стараясь вымучить из себя очередную строчку никому не нужного, выспреннего бреда (также как и люди на остановках в глубине души чувствуют, что их на самом деле нет). 

Короче, хрень.