Отрывок 36 главы
Автор: Василий ПанфиловК полудню на Молдаванку начали подтягиваться командиры одесских отрядов самообороны. Разношёрстные и разноплеменные, объединённые разве что общим неприятием режима, вели они себя крайне независимо и задиристо, не всегда понимая, а чаще - просто не принимая для себя лично необходимость подчинения или хотя бы кооперации.
Еврейская молодёжь из БУНДА, анархисты всех национальностей, русские рабочие и прочая, прочая... Вся эта пестрая публика косилась друг на друга недоверчиво, кашляла в кулаки и носовые платки, негромко переговаривалась и двигалась по двору совершенно хаотическим образом.
Некоторые прибыли поодиночке, проскользнув через дворы и катакомбы по давней привычке подпольной работы. Другие пришли в окружении верных то ли нукеров, то ли ближайших соратников, пытаясь вести себя с позиции силы, и вольно или невольно провоцируя конфликты. Какого-либо доверия меж собравшимися не было, и помимо неприятия идеологического, хватало проблем и на национальной почве.
"Русское собрание" хоть и не прижилось особо в Одессе, но и привозных плодов сего ядовитого древа хватало, чтобы заметно отравить вполне интернациональное сообщество горожан. Взращиваемое официальной прессой неприятие к жидам в частности и к инородцам вообще, пусть и поверхностно, но всё ж таки легло на сознание части одесситов.
Сионистские идеи, популярные среди жидовского сообщества, часто понимались им в крайне радикальных видах, а то и вовсе, искажались до неузнаваемости, выворачиваясь едва ли не наизнанку. Выплёскиваясь извне, они закономерно порождали опаску, подчас враждебную.
Жидовская молодёжь, нахальная и задиристая, но часто не там, где нужно, вела себя подчас неумно и вызывающе, провоцируя и не всегда понимая последствия своих провокаций. Жажда справедливости, понимая ими по большей части крайне однобоко и исключительно в пользу гонимого народа, принимала иногда гротескные формы, вызывая непонимание и неприятие.
Причины для взаимной нелюбви, закрученные столетиями общежития в густой перепутанный клубок, имели место быть, но как водится, своих ошибок каждая из сторон не замечала, а чужих - не прощала.
Русские и малороссы смотрели на жидов, видя не ремесленников, в подавляющем своём большинстве представляющих иудейскую общину, а сравнительно немногочисленных откупщиков, шинкарей и ростовщиков, ненавидимых и презираемых.
Жиды смотрели на прочих через искажённую призму указов из Петербурга, видя в русском народе не угнетаемых, а угнетателей. Все обидчики в их глазах сливались в аморфную русскоговорящую православную массу, и не всегда даже умные и сдержанные представители богоизбранного народа готовы были видеть реальность.
Одесситы любых национальностей настроены скорее интернационально, но при любых потрясениях человек ищет стаю себе подобных, скаля зубы на чужаков. Инстинктивно.
Занимая места африканских иммигрантов, интернациональное это сообщество разбавили приезжие из Центральной России, преисполненные подозрения к никогда доселе не виденным, но несомненно опасным жидам. С детств знакомые с рассказами о "жидах, которые Христа распяли" по проповедям и байкам странствующих богомольцев, они относились к ним вполне серьёзно, как к части Священного Писания.
Затем, не распаковывая чемоданы и узлы, прибыли иудеи из местечек, часто даже не знающие русского языка и живущие по каким-то своим, единственно верным, но не всегда уместным при совместном общежитии, законам. С ними, хотя и отдельно, прибыли и еврейские боевики, имея свои резоны, не всегда понятные даже единоплеменникам.
Две эти волны столкнулись сперва с одесситами, а затем и друг с другом, и в городе начал раскручиваться водоворот взаимного неприятия. До погромов и стычек дело не дошло, но пожалуй, только из-за рассеяния их среди аборигенов Одессы.
Указы императора и полицейские репрессии придавили крышку этой скороварки, но...
... модель оказалась непрочной, и рвануло, да как! Единого центра у восставших не было, но даже только что прибывшие переселенцы из Центральной России успели уже как-то организоваться, начав выстраивать пусть рыхлые пока, но всё ж таки профсоюзы. Организованные по земляческому принципу, они держались несколько наособицу, не отвергая вовсе коренных горожан.
Местечковые же размазались тонким слоем между одесскими родственниками, приезжими еврейскими боевиками и религиозными авторитетами. Но большая их часть, настроенная чемоданно, решила переждать грядущие неприятности. Перетерпеть.
Пёстрая эта публика, со своими целями и интересами, в иное любое время вряд ли стакнулась, но так уж сошлись звёзды, и объединённые общей ненавистью к Власти, командиры самообороны решили собраться вместе и выработать хоть какой-то план совместных действий. Перемещаясь по двору, они общались, знакомились и будто бы даже принюхивались друг к другу.