Нерпа

(Записано от первого лица)

В нашем деревенском хозяйстве долго не было хорошей собаки. Жили всякие Бобики, Мальчики и прочие беспутные клочкастые шавки. Одного такого кобелька моя бабушка с прабабушкой долго пытались сжить со свету, однажды даже накормили хлебом с толченым стеклом. Пес наелся и разлегся на солнышке. Обе женщины, глядя на него в окошко, толкали друг друга в бока и перемигивались: вот мол, околел наконец, вражина! Но дед запряг своего верного Варяга, щелкнул вожжами, свистнул – и вмиг ожившая псина бодро потрусила за телегой, к великому огорчению бабушек...   

Долго ли прожил тот пес – не знаю, но кончился и его век, как кончается все в этом мире. Мне было семь лет, когда появилась на дворе новая душа. Долговязый, под стать фамилии, Олег Долгушев привез на велосипеде в матерчатой хозяйственной сумке рычащее и скулящее, в зависимости от настроения, существо. Дед назвал собаку Нерпой, по имени байкальского тюленя, про которого он вычитал в своей любимой «Сельской Жизни». Мать у Нерпы была из породы лаек, так ее и звали – Лайка, а вот отец, как это частенько бывает в деревне, неизвестно кто. Семья Долгушевых много лет пасла колхозное коровье стадо, и Лайка была незаменимой помощницей в нелегкой пастушьей службе.

Нерпа пришлась ко двору – быстро росла и набиралась смекалки, необходимой для выживания любой деревенской собаке. Она оказалась рыжей масти, а от чисто белой матери передались ей только светлые лапы. 

Нерпа сразу же проявила два качества своего собачьего характера: лютую злость к проходящим мимо дома (ведь главная ее работа – охрана хозяйства) и преданность ко всем домочадцам. Случалось удивительное: Нерпа помнила даже тех родственников, которые приезжали в деревню только летом в отпуск, погостить. С посторонними было наоборот: многие деревенские жители обходили наше хозяйство по дороге, невзирая на грязь и слякоть, только бы не встретиться с Нерпой на тропинке. У деда с давних пор в палисаднике росли яблони-дички, и неизбалованные фруктами вятские мальчишки каждое лето точили на крохотные зеленые яблоки зубы. Но набеги случались крайне редко – Нерпу знали в деревне все. Доходило до смешного: кое-кто из языкастых деревенских баб распускал слухи, будто Нерпа задрала у кого-то овечку, и даже не одну, как будто это была не собака, а матерый волк. Но Нерпа была невелика ростом и походила больше на лису, только лапы подлиннее и не такой был у нее пушистый хвост.

Больше всех на свете, мне кажется, Нерпа любила мужиков, то есть нас с дедом, поскольку жил я в деревне все летние и зимние каникулы. Меня она сопровождала во всех рыбацких похождениях, неутомимо бежала за велосипедом, куда бы ни двинулся я в поисках удачного улова. Помогала и пастушить, когда наступал черед нашей семье пасти деревенское стадо. Всегда облаивала крайнюю в стаде, обычно самую вредную коровенку и заставляла ее бегать галопом. Но тут вышел казус: собака панически боялась громких щелчков пастушьего кнута-махалки. Стоило кому-нибудь из мужиков вскинуть махалку на плечо, как собака исчезала. Зови ее, приманивай чем угодно – все напрасно. Поэтому кнут обычно оставляли дома, тем более, пользы от собаки было больше, чем от махалки, которой еще нужно было уметь хлопать, что давалось далеко не всем.

Еще Нерпа, несмотря на свое водоплавающее имя, не любила плавать и всегда убегала в кусты, поджав хвост, если кто-то хотел закинуть ее подальше в пруд. Зато за ее долгую жизнь не довелось мне увидеть, чтобы собака испугалась кого-нибудь живого, будь то человек или зверь. Преданность Нерпы тоже была безгранична: однажды весной она весь день пролежала на снегу, охраняя дедов велосипед. Снег под ней протаял почти до земли, но собака не ушла домой, а дождалась деда, который по делам ездил в село.

Нерпа прожила долгую собачью жизнь. Одряхлев, она почти ослепла, часто не узнавала своих, но стоило крикнуть: Нерпа! Ты чего!  - и она извинительно виляла хвостом и ласкалась. Когда она умерла, мой дед, простой вятский мужик, не склонный к сентиментальности, велел бабушке похоронить собаку как положено (сам он был хром с войны). Бабушка закопала Нерпу в лесочке-осиннике, рядом с хозяйством, которое она охраняла. Сейчас и мой дед, и бабушка обрели вечное счастье в мире, лучшем, чем земной – те, кому дарила свою беззаветную преданность русская полукровка Нерпа...

Прошу партию "зеленых" не кидать в меня камни по поводу толченого стекла. Сама долго возмущалась. Но это реальная история, а не моя выдумка