Про нормальный сон

В кои-то веки приснился мне прям эталонный типично-нормально-объяснимый сон. Не лютый, понимаешь, сюр, который словно какие-нибудь жидорептилоиды с Нибиру прямиком в башку закачивают из спринцовки через ухо, а вот... совсем типично-нормальный.

  Сейчас изложу, поймёте.

  Начинается сюжетная линия этого сна в Березниках, в локации, знакомой до последнего выкрошенного кирпича в стене дома по ул. Пятилетки. Мне-во-сне не очень ясно, сколько лет -- но определённо больше, чем должно было быть во сне с точным воспроизведением биографических нюансов. И при этом меньше, чем сейчас. Примем простоты для, что примерно 30. Начинается сон с вознёй в районе дровяных сараев; чтобы не давать крюка по захламленным мини-лабиринтам, а получить более прямой и лёгкий доступ для разбора вещей, решено открыть дверь, что правее уже открытой и ведущей в нашу секцию сараев. Тут сон опять отступает от правды в мелочах, потому что в реальности, конечно, никакого доступа получить таким манером не удалось бы: длинную серую колбасу придомового сарая изнутри делили на мелкие секции перегородки, отсекающие дровяник квартиры 5 от аналогичного назначения помещений квартир 4 и 6. Да и в целом эта система с дровяниками и печным отоплением себя вовсю изживала уже в моём раннем детстве, ибо -- не в пример просвещённым Британиям -- по домам преспокойно и задаром провели центральное отопление. Добавлять жару имело смысл только в совсем уж морозы... ну и, конечно, моменты, когда отрубали горячую воду, а помыться-постираться всё ж хотелось.

  Однако я отвлёкся.

  Начальный ключевой эпизод сна заключается в том, что мой дед, Иван Федотович, открывает изнутри ту самую соседнюю дверь. И видит меня, похоже, совсем недавно приехавшего. Возникает ми-ми-ми-сцена довольно типичной семейной неловкости, притом взаимной. А надо заметить, что я приезжал в Березники на летние каникулы, чтобы повалять ваньку, почитать библиотечные книги этак до четырёх-пяти-шести утра, погонять мяч и на велосипеде "Кама" и пр. и др. Дед, суровый пожизненный труженик, ригорист и чуть ли не Джон Фельтон, поощрял подобное строго до определённого момента. В его понимании, достаточно здоровый уже лоб должен бы заняться делом вместо того, чтобы по-прежнему гонять на велосипеде, читать ночами и т.д. На этой почве отношения наши изрядно испортились, хотя напрямую Иван Федотович мне особо не выговаривал -- видимо, слово "каникулы" для него имело некоторый вес и смысл.

  И вот во сне приезжает прямиком в город детства уже точно не ребёнок, а тридцатилетний, единственный и неповторимый внук. Дед щурится навстречу из темноты сарая, притом кажется поубавившим в росте и в целом каким-то хрупким (обманчивое впечатление! подвесной мотор нашего катера Иван Федотович и в глубокой старости тягал чуть не одной рукой...). Сцена взаимной семейной неловкости растягивается во сне, умещая такое, что было, чего не было и то, чего, увы, быть не могло в принципе. А потом я протягиваю руку, дед синхронно протягивает свою, и я как бы вытягиваю его из этой сырой сарайной плесневелой темноты наружу, на солнце. И уже безо всяких слов ясно: отношения восстановятся и улучшатся, я помогу с разбором содержимого сарая, дед получит не бездельника-каникуляра, а именно того, кого ему на закате жизни так остро не хватало и кого я по скудоумию с невысокой эмпатией не мог ему дать.

  Символичная сцена. Очень, очень символичная, ничуть не хуже картин старых мастеров, вроде "Возвращения блудного сына" и даже в чём-то лучше.

  Однако на этом сон, разумеется, не заканчивается. Локация та же, но незаметно скипается некоторое время. На ул. Пятилетки воцаряется осень, а может, просто особо злая засуха; в общем и целом, под ногами шуршит слой листвы, сброшенной тополями -- и в эту-то определённо пожароопасную пору дальше, вниз по улице, какой-то умник таки доигрался с огнём.

  Опять-таки, в реальности мальчишки с девчонками настолько уж безбашенными не бывали. Тополиный пух -- да, жгли, причём с выдумкой: если подпалить какую-нибудь полиэтиленовую приблуду, вроде пакета, она загоралась характерным синим пламенем, расплавленные капли с не менее характерным звуком (имевшим очень много общего с приснопамятным пиу! пиу! бластеров из "Звёздных войн") капали вниз, поджигая пух, так что легче лёгкого было вообразить себя, например, бравым пилотом футуристического штурмовика, весело-задорно несущего Мир и Порядок этим, землеходящим. М-да. Так вот: обычно пух жгли с пониманием и если где-нибудь загоралось что-то посолиднее него и на срок побольше долей секунды, пацанва старательно очаги возгорания затаптывала.

  Но во сне логика своя, так что мне предстала натуральная огненная стена, покуда ещё отдалённая, но не сказать, чтобы достаточно далёкая для безопасности. Помимо листьев горят кусты, чадят деревья, выдают целые фонтаны чадного пламени отдалённые сараи... а расположенная в сотне метров пожарная часть что-то на угрозу не реагирует. (Во сне я знаю, что реагирует, просто у них там какой-то аврал-завал, они прибудут, бравые ребята в красном, но пока предстоит держаться без них и облегчить им труд).

  Как следствие из выше сказанного, я устремляюсь к линии пока-ещё-не-горящих сараев, чтобы растащить часть строений по брёвнышку с досочками и тем самым воздвигнуть на пути огня преграду. Только вот бежится мне плохо, медленно и вообще, инструмента в руках опять-таки нет -- поэтому отчётливо ощущается досада на обстоятельства и твёрдо-деловитое намерение, несмотря ни на что, хоть голыми руками...

  Тут-то я и просыпаюсь. Сунутый подмышку градусник снова показывает 38,6 -- вот же факинговый шит, а я уж понадеялся, что температура спала... облом мне, выражаясь словами митьковской Библии. Тема пожара получает естественнейшее объяснение, тема медленного бега, конечно, тоже: тушка моя в реальности валяется, изрядно скованная покрывалами и накинутым сверху старым пуховиком.

  Типично-нормально-объяснимый сон. Всё как у нормальных людей. Даже кошмаром его назвать нельзя -- внутри видения, как уже сказано, я испытывал скорее упорное ожесточение с тихой яростью человека, сознательно встающего против оборимой стихии. Никакой беспомощности, страхов и прочего эмоционального мусора. Плюс следом вот-вот подоспеет Иван Федотович и остальные, вместе уж точно сладим!

  Примечательно тут то, что я, оглядываясь назад, даже не могу припомнить, когда бы мне в предпоследний раз приснилось что-то настолько же нормальное -- то есть картина на основе воспоминаний, кризис-внутри-сна, объяснимый влёгкую физическим состоянием бренного тельца сновидца, предваряемый разрешением старого и малоприятного семейного конфликта, ну и прочее такое.

  А вот всякая феерически-фантастическая жуть пополам с сюром -- это пожалуйста. Не каждую неделю, иногда даже не каждый месяц, но она снится мне существенно чаще.

  И мне реально интересно узнать, как бы профессионалы истолковали -- ну, хотя бы ту забавную сценку с женщинами Джеймса Бонда.