Интервью с писателем Георгием Ланским

Здесь на сайте почти два года назад зарегистрировался очень интересный писатель и сценарист Георгий Ланской. Так получилось, что я давно с ним знакома, пусть и виртуально,  по форуму ЭКСМО, поэтому, на правах старого знакомого, решила взять у него интервью. Думаю, вам будет интересно узнать больше о Георгии. 

- Скажите, профессия журналиста накладывает отпечаток на творчество писателя?

- Безусловно. Наверное, она меня и подтолкнула, поскольку свой первый роман я писал, уже начав работать в СМИ в качестве корреспондента. Такая работа дает возможность знакомиться с новыми интересными людьми, получать навыки, недоступные людям других профессий, возможности консультироваться с профессионалами. Несколько лет назад я, к примеру, консультировался с подполковником полиции как вынести труп из набитого людьми помещения. От них же я узнал, что глушитель, к примеру, вопреки всем фильмам, отнюдь не превращает выстрел в беззвучный пшик. Это очень важные детали, на которых сыплются те, кто относятся к работе несерьезно. В итоге читатель потом пожимает плечами и говорит – это же бред!

- Почему вы отдаете предпочтение жанру детектива?

- Как-то с детства получилось, что я предпочитал детективы другим жанрам, фанател от Агаты Кристи. Детектив – очень полезный жанр на самом деле для творчества. Если вы можете написать детектив – то напишете все, что угодно. Потому что в детективе невозможно сделать магическое допущение, оправдать смерть тем, что это была воля богов. Классический детектив – история одного преступления, расследования и в финале наказания. Можно отклониться от этой линии, сделать убийцу героем или рассказчиком, как в свое время сделала Кристи в «Убийстве Роджера Экройда», нарушив тем самым главное правило криминального рассказа от первого лица. Но все действия должны быть оправданы, а сюжетные линии не должны быть оборваны. В этом отношении мне не нравятся книги одной очень известной писательницы, в которой глуповатая героиня бежала по следу, распутывала клубок, а потом – бац – упиралась в стену, после чего приходил полицейский и выводил ее из тупика. И все под хиханьки и хаханьки. Так не должно быть. Это равносильно истории, когда автор не знает, что придумать и в итоге заявляет: а убийца был дворецкий. Почему? А потому что я не довел историю до конца. Или же – он убийца, потому что страшный маньяк… Истории маньяков очень любят описывать, особенно женщины-детективщицы. И при этом у маньяка нет никакой логики. А ведь она должна быть, пусть кривая, искаженная, но прописанная.

 - Я знаю, что в ваших произведениях есть герои, у которых есть реальные прототипы. Один из них Никита Шмелев - это вы. Я хотела спросить, а случалось так, что вы написали что-то приятное вашему герою, скажем, крупный выигрыш в лотерею, путешествие или новую интересную высокооплачиваемую работу и у прототипа героя происходит то же самое?

- Шмелев – не совсем я. Никита в определенной степени романтик и весь такой… правильный. В отличие от своей боевой подруги Юлии Быстровой, циничной, агрессивной и жесткой. Так что если слепить эту парочку, тогда да, тогда получусь я. Что касается воплощения в жизни написанного, да, такое было, и со мной, с другими прототипами. Зная за собой такую историю, я всячески избегаю прописывать какие-то беды для персонажа, которого в той или иной степени ассоциирую с собой. К примеру, есть у меня такой герой – Егор Черский, в трилогии о шоу-бизнесе, которого я тоже наделил некоторыми своими чертами. Стоило мне прописать, как на него напали похитители и слегка покалечили, как я порвал связки на ноге, упав на ровном месте, причем абсолютно трезвым. Поэтому у меня есть табу: я никогда не пишу про болезни родителей, никогда не пишу про издевательства над животными, и, если ассоциирую себя с героем, стараюсь оградить его от физических повреждений. Моя подруга, например, просила написать в книге, что она удачно вышла замуж и родила дочь – у нее были проблемы по здоровью. Я написал. Она вышла замуж и родила дочь. Одна из моих главных вражин в жизни оказалась в больнице с инфарктом, после того как в книге я написал, что у ее прототипа булимия. И таких совпадений уйма. Я вообще мщу без предупреждения своим врагам. Напакостили в реальности - добро пожаловать в выдуманный мир.

- В романе «Пуля» вы упоминаете, что Никита Шмелев проходит срочную службу в горячей точке. Вы тоже служили там?

- Шмелев там в эпизодике появляется, главные герой – снайпер Сева Тулин, по прозвищу «Пуля». Это в качестве уточнения. Это были времена чеченской кампании. В самой Чечне я не был, но я служил в бригаде оперативного назначения, и наши парни ездили в командировки в Чечню. Так что да, гробы я видел своими глазами. Тогда все было серьезно. Сцена смерти повара прямо на глазах сослуживцев абсолютно правдива, я видел ее своими глазами. Девяностые – самое безжалостное время для нашей страны, на мой взгляд, если брать современность. Тогда многие жизни были поломаны.

- Вы пишете в разных жанрах, начинали с фэнтези романа "Попрыгун" потом стали писать детективы: "Пуля", "Не умирай в одиночку", " Козырная пешка", есть подростковая литература про Варвару Смородину, есть современные любовные романы. Чем объясняется такая разноплановость? Вы продолжаете искать себя или просто вам интересно экспериментировать, пробовать новое?

- Опять же уточню: «Попрыгун» был гораздо позже и «Пули» и «Не умирай в одиночку». Я – не фантаст, хотелось попробовать, так что мой опыт в этом отношении был неудачным. Я пробовал еще раз – с романом «Энигма. Лесной царь» для детского конкурса Росмэна, вошел в лонг и на этом все. Сейчас думаю – зачем я его писал, он же изначально был вторичен? Но – да, мне хочется. Это как новая вершина, которую хочется покорить. Пока не покорил. Прозу, современный роман – да, детектив - да, детскую книгу – да, а вот фантастика, фэнтези – нет, не вышло пока. Я, знаете ли, еще и рамки не люблю. Бывают такие моменты, когда ты как толчок ощущаешь – вот она, история, и что с того, что она в не твоем жанре? Что же ее теперь, не писать? А если не выплеснешь, или забудешь, или она тебя съест. Меня вот сейчас гложут целых две истории: современная проза, очень трагичная история четырех незнакомцев и антиутопия, но мне нужно добить «Ловушку для идеального мужчины», а потом еще 3 детектива. Потому что у меня договоренность с издательством. Так вот и живу, а эти ненаписанные вещи меня жрут. Не знаю, как другие авторы, я вот недели две после того, как поставлю последнюю точку в книге, живу в состоянии полного опустошения и депрессии, будто ребенка в армию отправил. И новую книгу не могу начать, потому что с той еще не попрощался, не отпустил. 

- Вы не планируете продолжать серию детских повестей про Варвару Смородину? Очень обаятельная она у вас получилась.

- Варвара – это моя боль. Книг должно было быть минимум пять. Но с этой историей произошло странное. Когда мне захотелось написать детскую книгу, я сделал это и отдал ее в издательство, у меня как раз был вынужденный простой из-за неприятной истории с моим бывшим соавтором. Книгу взяли, попросили продолжение, она очень неплохо стартанула, а потом… вторую часть просто потеряли. Я ждал, потом обратился к редактору, она книгу так и не нашла, я выслал снова, и… вообще не получил никакого ответа. Честно говоря, я от такого отношения несколько отвык. А Варвара в качестве хулиганства появилась в сборнике ковидных историй от разных авторов, открывала эту серию рассказов. Конечно, хочется написать еще, но переговоры с другим издательством привели к тому, что мне посоветовали поменять псевдоним и назвать героиню по-другому. Тогда да, тогда бы взяли. А я не хочу. 

- Считаете ли вы себя реализованным как писатель?

-Не знаю, как вам ответить. Да, я успешно печатаюсь, тиражи, правда, весьма скромные, потому что сейчас правит не качество, а раскрутка. Странно видеть в качестве лучшего прозаика страны человека, пишущего на уровне третьеклассника, но у него были деньги на раскрутку. Я бы чувствовал себя реализовавшимся, если бы мог жить на гонорары, а мне надо и на работу ходить, чтобы оплачивать счета. Думаю, я чего-то стою, если мои книги экранизируют.

- Как получилось, что вы попали в кино? С чего началась ваша работа там как сценариста?

 - С неосторожного поста в фэйсбуке, где я безудержно расхвалил своего юного друга. Пост увидела редактор кинокомпании, попросила меня связать с ним. Я, не будь дурак, предложил себя. Так была экранизирована моя повесть «Ненавижу» и роман «Право последней ночи». Между ними был абсолютный хит телеканала Россия 2017 года 16-серийный фильм «Черная кровь», написанный по моей идее. По словам редактора, на ее памяти впервые телеканал схватил заявку на сериал сразу, без всяческих дополнений, а ведь этот сериал родился из моего рассказика "Страшная-страшная сказка", который я написал на коленочке за три часа, на спор.

- Вы довольны киношным воплощением своих идей и книг?

- Нет. Я не один фильм даже не досмотрел. Все должно было быть по-другому.

- В ближайшее время мы увидим что-то ваше на экране?

- Ох, не знаю, это был такой тяжелый год, когда все мое творчество уперлось в слово «почти». Я почти подписал контракт на 4-серийку в начале 2020 года, но ковид, революция в Белоруссии все остановили. У меня вообще редкий талант разбивать планы о какие-то катаклизмы. Стоит моей жизни начать налаживаться, как страна влетает в кризис, майданы, девальвации и эпидемии. Сейчас я даже ничего не предлагаю в кинокомпании, хотя впереди – весна и надо бы подумать, но каким будет этот год неизвестно.

- Что вы можете посоветовать нашим авторам?

- Читайте побольше хороших авторов в любом жанре и пишите то, что хотите, не оглядываясь на хотелки редакций. И у вас непременно получится. И здоровья, конечно, это сейчас самое актуальное пожелание. Хочется так же как и всем поскорее выйти из ковидного штопора. Надеюсь, это произойдет в ближайшие месяцы.

Огромное вам спасибо за интервью.