Репродукция

Так то я мужик молодой и подтянутый, но когда откладываю вторую дюжину яиц, то в паху появляются рези, а мазь от геммороидальных коликов, как на зло, забыл дома. Черт бы побрал того Создателя, который прописал у моего вида неудержимую склонность к путешествиям на время брачно-репродуктивного периода!

Сделав кладку, я сделал кладку -- обложил гнездо с яйцами огнеупорным кирпичом (песок, кирпич, цемент привез на своем старом пикапе, а воды вокруг много), соорудив этакий курганчик в форме усеченного конуса, а верхушку строения прикрыл тонированным псексиглазовым люком -- приданным моего маман.

Мать, всегда говорил мне: "Профессия каменщика, не токма доходна, но и позволяет сэкономить на страховке по защите потомства в раннем возрасте..."

Что ж, часть дела завершена -- через девять месяцев из моих яиц вылупятся  шестнадцать премилых личинок, кои за последующие три месяца сожрут десять центнеров комбикорма, который я предусмотрительно заложил в их убежище, после начнут жрать друг друга, и когда в конце останется только один, он окуклится, и еще через месячишко вылезет точной моей копией. А хрен ли, я -- очкастый ботан, даром что каменщик, какая женщина пожелает выйти за меня? Вот и приходится все делать самостоятельно -- без смешения генетического материала. Впрочем, не все, это я загнул, но первый этап брачно-репродуктивного сезона таки точно.

Закончив с кладками, я отошел к пикапу, аккуратно замаскировал его ветвями ежевики, росшей на этом лугу в изобилии, залез в кузов автомобиля, смазал затвор зенитного орудия, зарядил пушку осколочными, и принялся ждать, направив мушку на кладку.

Кто может вообще позариться на мое потомство? Да мало ли: другой мужик -- не каменщик, но сэкономивший на страховке и мечтающий отложить яйца в мой уютный курганчик; другой мужик, мечтающий о яичнице-глазунье с шеснадцатью желтками на походной сковороде; старая баба, с отвалившимся хвостом, но жутко голодная; сухопутная личинка бабы -- эта вообще затопит кладку, чтобы мои клоны мутировали в девочек; спекулянты животными протеинами из фитнес-клубов.

Ждать незванного гостя долго не пришлось. Уже через три дня моего бдения в засаде на горизонте показалась перезревшая сухопутная личинка бабы. О Боже, как же она была прекрасна! Сквозь оптический прицел кузовной зенитки, я отчетливо разглядел аккуратный носик, назревающие вокруг него рыжие веснушки, которые вот вот проклюнутся, и из пор появятся свежие, еще прозрачные чешуйки. Ее вьющиеся, белокурые волосы, ниспадали до упругих ягодиц, уже пустивших небольшой трехлопастный хвост -- женщины моего вида, превращаются из сухопутных лечинок во взрослую земноводную особь минуя стадию окукливания.

Я влюбился, и от неожиданности, чуть было не нажал на спусковой курок!

Перезрелые бабьи личинки, всегда ищут водоем, хотя бы размером со средний пруд(таких неудачниц называют кикиморами), но предпочитают наткнуться на озеро, пока у них не отросли жабры. Если водоем они найти не успевают, то стремятся обнаружить хотя бы курганчик, вроде моего, чтобы наносить в него воды из ближайшего ручья, затопить кладку, и сесть в нее, покамест жабры не отсохли. Последний вариант плох для всех: для меня тем, что из затопленных яиц вылупятся девочки ( y- хромосома, от избыточной влажности и недостатка кислорода мутирует в X), а неоплодотворенные яйца, которые отложит дама, много мельче мужских... В итоге: сеньорита умрет с голоду или от несварения желудка от поедания детского комбикорма, чуть погодя вылупятся ее и мои личинки, мои девченки сожрут ее дочек, и снова, в конце останется только одна,которая доест сеньориту- кикимору, потом у дочи заработают феромоновые железы,  на запах приедет фургон органов опеки, и отвезет мое чадо в ближайший колледж-интернат с углубленным изучением английского языка. А я так хотел сына!

В конце концов, томимый любовью с первого взгляда, я поборол в себе врожденную стеснительность, защелкнул предохранитель зенитки, соскочил с пикапа, вышел из засады, и направился прямиком к девушке, уже схватившей коромысло, и собиравшейся натаскать ведра ключевой водицы в мою кладку.

-- Привет, милая! Хорошая нынче погодка, не правда ли? Как звать то тебя, красавица?

Девушка покраснела от ушей до кончика курносого носика, и, выронив коромысло, ответила:

-- Анфиса я, ааа...это твоя кладка?

Я кивнул.

-- Прости, сам понимаешь, от инстинкта продолжения рода никуда не скроешься.

Какие у нее глаза! Я готов век купаться баттерфляем в этих бездонных бирюзовых омутах!

-- А меня Андрей зовут, -- говорю, -- будь моей женой, у меня в пикапе еще шесть мешков детского комбикорма лежит -- хватит и на наших общих отпрысков!

Анфиса, смущенно опустив глаза завиляла хвостом, молодые жабры под ее отвердевшими сосками взволнованно затрепетали:

-- Я ведь тебя совсем не знаю, Андрюша, -- пролепетала она извиняющимся тоном, -- озеро найти не сумела, потому на погибель обречена, а коли так, конечно отвечу согласием на твое предложение, но ведь то не по любви, а из желания выжить. Нужна ль тебе такая жена?

-- Красивая и честная, -- подытожил я, -- у меня, у ботана, на нас двоих любви хватит.

Мы взялись за руки, и наши губы встретились в чувственном поцелуе.

-- Кхе-кхе -- раздался кашель поблизости.

Мы с Анфисой резко повернулись в сторону, откуда исходил звук.

На пригорочке, стоял кряжистый мужик -- борода лопатой, ну вылитый Лев Толстой.

-- Сообразим на троих? -- поинтересовался непрошенный гость, бултыхая мутнобелесым содержимым большой стеклянной фляги в руке.

Я с женой, даже не удостоили хама ответом -- взобрались на курган, открыли люк, и уединились внутри моей кладки...два счастливых и любящих человека.

Все время соития, беспрестанно слышали мы это треклятое "кхе-кхе" снаружи. Наконец, жена мне и говорит:

-- Хочу Альберта!

Ну, блин, какой человек не мечтает породить Альберта? Триплоидный набор генов -- дело не шуточное, ведь все Альберты гениями нарождаются, вроде того первого, который и создал нынешний репродуктивный цикл современного человечества. Тот первый, был простой мутант с триплоидными генами, но мозговитый, повернул таки эволюцию в новое русло не выходя из лаборатории!

Я, покорно кивнул жене, мол:"Любимая, ради тебя я готов на что угодно".

Анфиса обрадовалась, аж яйцо снесла раньше сроку -- плод нашей любви.

Мы вылезли из кургана, Лев Толстой все еще стоял рядом, и драл горло деланным кашлем.

-- Уговорил, -- сказал ему я, -- так и быть -- сообразим на троих.

Радости Толстого не было конца -- он спешно откупорил флягу, Анфиса аккуратно опустила в нее наше яйцо, все трое сели по-турецки вкруг заветной бутыли, и стали ждать, пока семя не проникнет в яйцо, и не создаст триплоидный набор генов.

Скоро, вот-вот уже, сбудется мечта моего маман -- случится зачатие его внука -- Альберта.