Мой герой!

- Добрый день, детектив, - поздоровался слуга стоило двери распахнуться. А ведь Эрриган был в штатском и ничем не отличался от обычного горожанина.

Выправка? Но он не армейский: ни на плацу маршировать, ни в парадах участвовать ему не приходилось. В основном сидит в кабинете; оружие, пусть и есть, хранится в сейфе. Фехтует посредственно, если только стреляет неплохо, но навык точной стрельбы не является визитной карточкой людей его профессии. Так почему же сразу детектив?..

Впрочем, от слуги мастера-эксперта – лучшего не только в столице, но и в стране - стоило ожидать сюрпризов. От слуги Виктора – тем более. Потому Эрриган постарался ничем не выдать удивления и вежливо кивнул:

- Добрый вечер, любезный. У меня дело к вашему хозяину. Надеюсь, он дома?

- Как вас представить? – поинтересовался слуга.

- Эрриган Вендерлинг.

Слуга поклонился кивком головы и отступил от двери, вежливым жестом приглашая войти в дом и устроиться на диване в гостиной. Что ж, Эрриган был не против присесть.

- Чай или кофе? Могу предложить коньяк.

«Только Виктор не терпит запаха алкоголя, если разговор сворачивает на деловой лад», - заметил про себя Эрриган. Нет, они поболтают, конечно, причем приятельски: о дамах, чем-то светском, искусстве, политике, прочей чепухе. Но не о чем-то серьезном. Тогда как Эрриган пришел за помощью, а не почесать языком просто так.

- Благодарю, ничего не нужно, - произнес он, присаживаясь на диванчик неожиданного желтого колера. Странно, от двери он чудился бежевым, сразу за порогом – серым. А чайные розы в хрустальной вазе на низком треугольном столике в углу еще минуту назад точно были желтыми тюльпанами.

Лучший способ уберечь дом от воришек – не навесить на окна и двери заклятья разной степени убойности, а сделать так, чтобы содержимое дома с улицы смотрелось иначе, чем внутри. Эрриган и сейчас не был уверен, будто видит настоящее. Подобная защита стоила очень дорого. Кроме того, приходилось платить немалый налог на «манипуляцию сознанием», но Виктора подобное вряд ли волновало. Вероятно, потому слуга, лица которого Эрриган так и не сумел запомнить, столь легко впустил его в дом, а затем оставил в одиночестве.

За помощью к своему лучшему университетскому товарищу, с которым когда-то делил одну съемную комнатенку на чердаке, Эрриган пришел от отчаяния, поняв, что сам с обрушившимся на него делом не справится, а коллеги – тем более.

Виктор и десяток лет назад был аристократом в сам не помнил каком поколении, но устроиться в жизни так, как он сам желал, подобное ему не помогало, скорее, наоборот. Надежд родителей он не оправдал, выбрав стезю «книжного червя и магического плебея». Последними величали тех, кто, не имея дара к магии, рвался ее изучать. Виктору прочили теплое место где-нибудь в министерстве финансов или в гильдии адвокатов, но он не захотел, соответственно, ему наглядно решили показать ошибочность выбранного пути и отказали в средствах к существованию. Мол, если угодно делать по-своему, будь добр себя обеспечивать. Что Виктор и сделал уже на третьем курсе, сумев доказать теорему Вацона и получив от министерства образования вознаграждение в тридцать тысяч. Деньги он удачно вложил и удвоил уже через полгода, но главным было не это, а его достижения в магических науках. Не имея дара, не видя того, что привычно для других, будучи ущербным в глазах многих, он научился смотреть на магию под иным углом, порой без труда понимая то, до чего не могли додуматься и высшие магистры.

Иногда Эрриган задумывался о том, что не случись в жизни Виктора того чердака и не прояви его отец-самодур такую твердость, не вырос бы нынешний мастер-эксперт, за десять лет, прошедших после окончания университета, собственным умом и талантом заработавший состояние, без преувеличения называемое огромным. Его услуги стоили слишком дорого, у Эрригана никогда не нашлось бы таких денег, но он уповал на университетскую дружбу и то, что Виктор чувствовал в отношении него вину.

Их дорожки не разошлись из-за разности состояний или положений. Плевать они оба хотели на все условности разом. Не исчезли темы для разговоров. Просто однажды, погнавшись за маньяком, резавшим припозднившихся прохожих в подворотнях, Виктор слишком увлекся и подставил своего друга, а Эрриган почти умер. А может, и умер – наполовину, оставив за границей нежизни часть души, поскольку не пожелал даже вспоминать о Викторе, отвечать на переданную в госпиталь записку с извинениями не стал, выяснять, когда узнал, что тот ушел из конторы, объясняться и уговаривать вернуться, не захотел тоже. Хотя последнее письмо с одной единственной строчкой – «Если понадоблюсь, приходи» - зачем-то хранил все эти шесть лет.

- Виктор-Гордиан Арден-Йорд готов принять вас, - произнес слуга, спускаясь по широкой мраморной лестнице.

Эрриган слишком задумался и не заметил, как проскользнуло мимо него время (любимое выражение ректора Университета подходило к ситуации идеально). Ему казалось, слуга ушел от силы полминуты назад. Или в диван был помещен амулет, воздействующий на визитеров. Не имея не только способностей к творению чар, но даже особой к ним чувствительности, Виктор обожал все новшества артефакторного искусства.

- Благодарю.

В сопровождении слуги он поднялся на второй этаж. Прошел по коридору, не ощущая ни сомнений в правильности поступка, ни тревоги, ни мандража, ни вновь нахлынувших воспоминаний, ни опасений, что ему откажут. Видимо, в коридоре установили новейшую систему эмоционального контроля. Здесь даже законченные истерички должны, наверное, вести себя смирно.

«Мне бы в кабинет такую, - подумал Эрриган. – Хотя, нет. Я работать не смогу».

Слуга подошел к резной двери из черного дерева. Орнамент и несколько символов казались смутно знакомыми, но внимание уплывало, стоило попытаться сфокусировать на них взгляд.

- Прошу… - наверное, слуга собирался представить визитера, но был перебит хозяином кабинета:

- Заходи, Эрри! Хочу показать тебе кое-что интересное.