Отпустил

(пост писался для Пикабу, но продублирую его тут, пожалуй, чтобы не потерялся)

Длиннопост, долго и нудно, не рейтинга ради – просто дома сижу, блуждаю по закоулкам памяти, и вот, вспомнила. И решила рассказать.

Итак.

1998 год, мне двадцать четыре. Сентябрь. Я забираю свою семью с «дачи» – тогда у меня еще была семья, состоявшая на тот момент из не очень здоровой мамы, полупарализованной бабушки, и трех маленьких собачек «типа чихуа», спасенных из питомника.

То есть любопытный такой комплект – мелкая тощая девчонка, слегка больная тетенька, которая любит шляпы, и везде их носит, и старушка после инсульта.

«Дача» являла собой на тот момент предмет весьма условный: сараюшка в чистом поле, одна из многих таких же только что построенных из говна и палок сараюшек. Полторы комнаты, пол, потолок, стены. С дырками. «Дорога» к «даче»… две глиняные колеи, завязнуть в которых можно было даже пешком, и в хорошую погоду, а уж на машине в дождь так и вообще запросто. Я тогда только начинала строить эту самую «дачу», и наделала множество ошибок.

Да, у меня ведь была еще и «машина». Прекрасная «машина», ВАЗ 21063, это которая шестерка, но с третьим движком. Прекрасная – потому что она ехала. Не смотря на то, что было ей на тот момент лет, кажется, 15, движок шел по второму кругу, и «машину» эту мне отдали даром. Потому что иначе ее сдали бы в металлолом. Ее удалось восстановить, и гордая я стала обладательницей «дачи и машины». Ну это же звучит, господа! Вот только…

Вот только денег у нас тогда не было от слова «совсем». Поэтому «дача» обладала, как уже было сказано выше, дополнительной вентиляцией в виде дырок в стенах, а у «машины» были дырки в напрочь прогнивших дверях. Хорошие такие дырки, кулак пролезал запросто. Переварить пороги деньги я как-то нашла, но вот чинить еще и двери было не на что.

…Аффтар, кой хрен ты нам эту муть тут развела? спросите вы. Нада. Вот нада, и всё тут, потому что иначе полной картинки не получится. Ничего, мы скоро подойдем к кульминации…

Выезжать с «дачи» на «машине» в тот раз оказалось чертовски сложно: накануне прошел сильный дождь, и «дорогу» весьма существенно развезло. Кое-как вытолкав «машину», в которой сидели в сухости мама, бабушка, и собачки, я измазалась в глине с головы до ног, и вид в результате имела соответствующий. А тут еще выяснилось, что бензина под обрез, спасибо соседу, одолжил пару литров. Матерясь про себя, я поволокла всю компанию в Москву, борясь с «жигулями», дождем, усталостью – уже наступил вечер – и прикидывая, хватит ли у нас денег заправиться по дороге. Денег не было. Мама на заднем сиденье пересчитывала монетки, складывая их в горсть, а бабушка выражала недовольство затянувшейся дорогой, бормоча сердито «тэ-тэ-тэ», говорить она уже три года не могла.

И уже в Москве нас тормозит ГАИ.

Черт!!!

Ну, вы понимаете – документы на «машину» были в порядке, а вот всё остальное… какой техосмотр? Какая аптечка? Какой огнетушитель?

- Мама, - говорю я, - ты только не вмешивайся.

Подходит сержант. На лице сержанта плохо скрываемый интерес – это кто же такой смелый и наглый раскатывает тут на дырявой и заляпанной грязью шахе?

- Предъявите документы! У вас есть теохмо…

Он не договаривает.

Потому что в окошко машины он видит следующую картину.

С переднего сиденья, крепко пристегнутая ремнем, чтобы не упала, ему одной половиной лица улыбается обрадованная бабушка, громко здоровающаяся с ним своим неизменным «тэ-тэ-тэ». С заднего сиденья гавкают три собаки, размером с кошку, и странного вида женщина в шляпе протягивает горсть мелочи. А на водительском сиденье, тоже с ремнем, но не пристегнутым, а завязанным узлом, сидит нечто, вроде бы женского пола, в глине по уши, и с документами в руке.

- Езжайте, - медленно говорит сержант.

- Мы заплатим штраф! – радостно сообщает мама. – Смотрите, я набрала…

- Тэ-тэ-тэ! – не менее радостно подхватывает бабушка.

- Гав-гав-гав! – сообщают собаки. – Гав-гав-гав-гав!

- Тэ-тэ-тэ!

- Простите, техосмотра нет, но сделаю… - пытаюсь подключиться я.

- Возьмите штраф! – перебивает мама.

- Не надо, - деревенеет сержант окончательно. – Езжайте отсюда, ради бога.

…Двадцать лет мы вспоминали эту историю, и каждый раз смеялись до слёз – над собой. Потому что увидели свою компанию его глазами, пусть и на долю секунды. Бабушки не стало в девяносто девятом году, мама, мой дорогой Мотылек, ушла в восемнадцатом, последний песик умер в двенадцатом, и эта забавная история принадлежит теперь только мне, и канет в Море травы, когда уйду я. Здесь нет никакой морали, да и быть не может, зачем? Хотя… если бы кто-то меня спросил, согласилась бы я вернуться туда, в девяносто восьмой, в эти сгнившие «жигули», к этой беспросветной нищете, в этот сентябрьский холодный и дождливый день, и снова встретить того доброго гаишника, который нас отпустил, я без колебаний ответила бы – да. Да, я хочу этого. Ведь это было действительно смешно. Смешно. До слёз.

Всем добра.