Родственные связи на службе успеха творческой личности

В истории найдётся немало примеров, когда ближайшие родственники способствовали раскрытию талантов у членов своих семей и весьма удачно монетизировали свои усилия. Многие актёры, писатели, поэты, художники, режиссёры и даже генералы могли бы остаться безвестными, если бы не их жены. Не исключение и изобретатели. Но этим бессребреникам, живущим, чаще всего, бобылями, помогают младшие братья и сёстры. Почему это происходит именно так, история умалчивает.   

"Грицацуев постоянно попадал в незавидное положение, и было по-человечески жалко его, когда со скорбным видом он левой рукой подпирал грудную клетку в том месте, где аритмично билось его натруженное сердце.

В эти минуты сердобольные сотрудницы прощали его и за тайные доносы, и за жульничество, которое он допускал, беря из общего котла с цветами гораздо больше, чем приносил, и за то, что никогда от него не было слышно доброго слова о людях, с которыми ему доводилось тянуть одну лямку.

Его прощали, потому что весь он был как на ладони. Знали и про его простатит, и про бесчисленные унижения, через которые он прошел, чтобы сесть на место столоначальника, и про финансовые проблемы, рождённые необходимостью дать образование двум дочкам, которых Грицацуев обожал.

Но мало кто знал, что Грицацуев, кроме семьи, нес на себе еще и другой крест — по имени Савелий.

То был двоюродный брат жены, который появился в поле зрения, как только Валентин Антонович сел в кресло столоначальника. Вернее, он маячил и раньше, но назойливо напоминать о себе стал со времени восхождения Грицацуева в должность. Себя он считал невостребованным и на этом основании требовал к себе пристального внимания. Делал это он не слишком виртуозно, зато регулярно, ибо творческий зуд проявлялся у него постоянно. Особо он активизировался, когда электорат узнавал об очередном повороте в своей жизни. Савелий держал нос по ветру и умел моментально реагировать не только на самые злободневные проблемы, встающие перед страной как минимум раз в квартал, но и на те, что озвучивались в ежедневных новостях.

Разнообразность векторов и тенденций для него не являлась преградой. Наоборот, даже раззадоривала. Как человек легкий на подъём и с воображением, он без колебаний брался за любое дело, обсуждаемое в официальной хронике.

Основой, на которой строились все новаторские идеи Савелия, служил дверной звонок. В этот предмет он влюбился в детстве, когда однажды, нажав на кнопку, вместо привычного «дзи-и-нь» он неожиданно услышал в квартире школьного товарища басовитый гонг.

В тот же день он демонтировал домашний звонок и попытался изменить его склеротичный голос. Творческий поиск затянулся на долгие годы, но, даже дожив до седин, ничего путного извлечь из потенциала дверного звонка Савелий так и не смог. Зато накопился богатый теоретический материал, вскрывавший возможности полезного в быту предмета.

При помощи графиков и диаграмм пытливый ум Савелия доказывал, что инновационный чудо-звонок способен не только услаждать слух, но и обучать таблице умножения, предупреждать о тайфунах и извержениях вулканов. В комплекте с несложным приспособлением дверной звонок позволял силовым структурам дактилоскопировать поголовно всё население и создать оперативную базу данных на квартирных воров и незаконных мигрантов. Изобретательный Савелий предусмотрительно регистрировал каждую новацию в патентном бюро.

С делом всей своей жизни Савелий не давал Грицацуеву прохода.

— Пристрой. Бабок наживем. Фифти-фифти!

Как ни прятался Грицацуев, но Савелий всегда доставал его. Он по-родственному жал на сестренку так, что бедная домохозяйка сама висла на плече у мужа, умоляя встретиться с братом-инноватором"