Гнев

И тут Эмиль взорвался. Он вскочил, опрокинул графин, отшвырнул стул и вытолкал брата за дверь прямо на мороз. 

- Сидите здесь! - гаркнул он на оцепеневших девочек и яростно  хлопнул дверью.

- Ты что? - Эрик изумлённо вытаращился на Эмиля. - Траванулся гардушками?

- Заткнись! - Эмиль бесцеремонно подтолкнул брата подальше в сад. - Иди вперёд. Они не должны это слышать! Ну! 

Эрик увидел глаза Эмиля. В них полыхал не просто гнев. Это был край, до которого брат добирался редко. В такие моменты спорить с ним стал бы только безумец. И Эрик покорно пошел вперёд. В глубине заснеженного сада, синего от лунного света, Эмиль развернул Эрика к себе и вцепился в грудки свитера.

- Что ты творишь? Придурок! - лицо Эмиля побагровело.

- С языка сорвал! - не удержался Эрик.

- Заткнись и слушай! Ты! Ты разрушаешь лучшее, что у тебя есть. - Эмиль хватанул морозного воздуха и принялся  кидать в изумлённого брата одну обидную фразу за другой. -  Ив - самая большая твоя удача. Из всех этих бесконечных дур, которые пачкали твою простынь в Туоне, ни одна ногтя ее не стоит. Она умна и верна, она терпелива, нежна и заботлива. И она… прекрасна! Я вообще сомневаюсь, дано ли тебе оценить ее красоту. Это не просто дешёвый жар возбужденной женщины, сводящий тебя с ума. Она цветок, бутон, который распускается в июньском рассвете, трепетный, пленительный бутон. Она пахнет самой зарей. У нее бархатная кожа, крошечные груди, у нее такая талия, что страшно положить руки. Но ты можешь! Ты - единственный, кому беспечная фея разрешила обладать ею, входить в ее сладкое лоно, в которое всякий, кто ее увидит, мечтал бы войти. И ты! Ты! Ты маешься идиотской игрой, вместо того, чтобы пить нектар и быть благодарным. Ты ее не достоин!

С каждым услышанным словом Эрик все больше бледнел. Постепенно он стал как простыня, как снег в облачный день, как молоко в крынке. Кончик носа его задрожал, желваки на скулах вздулись, и с последней фразой Эмиля, он плавно повел плечами, осторожно, только для того, чтобы размахнуться и врезать брату кулаком по лицу. 

Эмиль вспыхнул, как факел, словно только и ждал удара. Он наскочил на Эрика, запрыгнул на его, повалил в сугроб, покрывая короткими, яростными ударами. Они возились в снегу долго. Наконец Эмиль прижал Эрика локтем через горло. Тот дернулся, еще и еще, а потом притих.

- Услышь меня! - прошипел Эмиль брату в ухо. Дыхание его сбилось, на скуле расплывался здоровенный синяк. - Ты обижаешь ее своей нерешительность, пустословием, несерьезностью. Обижаешь тем, что постоянно пялишься на Итту. Тем, что когда в шутку обнимаешь мою женщину, твой член рвет ширинку. У всех на глазах! А потом, ты спохватываешься и бежишь к Ив. Ты думаешь, ей достаточно того, что ты лапаешь ее и сыплешь скользкими шуточками? Она не такая! Она заслуживает большего!

- Может, тебя? - сквозь зубы еле процедил Эрик.

Эмиль опешил и ослабил хватку.

- При чем тут? 

- При том! Я понял! Вот же зараза! Луностояние! Ты попал под ее чары, Эм. В этом всё дело!

- Я знаю её десять лет! - Пыл Эмиля медленно иссякал, лицо его снова стало усталым и недовольным. - Я испытывал на себе ее чары не раз и не два. Какой же ты ребенок, Эр!  Я вижу, как безнадежно Ив любит тебя, и вижу как она несчастна.

- Да что ты об этом знаешь?!  Что ты знаешь о ней?!  О нас?!

Эрик снова дернулся, но Эмиль ухватил его за руки, прижал к земле:

- Ты сам бы это увидел, если бы перестал себя жалеть. Итта любит тебя и ты это знаешь. Какого лешего тебе ещё надо? Дело вовсе не в Итте, не в том, что она тебе не досталась. Сложись иначе, ты бы нашел себе другую причину страдать. Ты всегда так делал. Ты так устроен. Ты - поэт, тебе нужен надрыв и драма. Но ты не имеешь права делать несчастной Ив!

- Надрыв?! Драма?! - Эрик вдруг обмяк, растянулся в улыбке, и сразу скривился от боли. Губа его вспухла. Он высвободился из рук брата, сел и сплюнул в сторону кровь. - Я по-о-онял... Эм! Ты несёшь чушь, зверскую чушь. Ты точно под чарами! И тебя понесло. Ты привык быть правым во всем, но в делах сердечных ты не разбираешься ни грамма. Прости. Я не стану рассказывать тебе, как страдает Итта, не стану рассказывать, что и ты ни ведьмы ее не ценишь. Хотя это так. Я люблю Итту, да. Но я умнее своего малыша в штанах. Итта - мой друг. Мы с ней одного теста, я ее уважаю, понимаю, я знаю её лучше чем ты. Есть две любви, братишка. Мечта и реальность. Есть то, что мы себе представляем в грезах, и живая плоть, дающая нам наслаждение. Есть женщина для разговора, а есть для постели. Жена - это два в одном. Из Ив получится отличная жена, я не спорю, но не два в одном. А ещё я знаю, что Итта тоже будет очень стараться быть тебе хорошей женой, так же, как я буду очень стараться быть хорошим мужем для Ив. А что из этого получиться, посмотрим. Я тебя понял. Но и я скажу тебе кое-что важное. Тебя тоже ждут сложности. Чтобы быть хорошим мужем для Итты, тебе придется научиться быть мной! 

Эрик встал, стряхнул с себя снег и заковылял в сторону общежития. По дороге он еще пару раз сплюнул кровь, потом вспомнил, повернулся к Эмилю:

- И да! Ив - прекрасна! Она нежна, как летний ветер, грациозна как юная лань, и страстная как кошка. Она умеет такое, что унесет тебя в светлые чертоги небожителей. Ее обнаженное тело сведёт с ума любого. Ее губы сладки и горячи, а груди мягки и упруги. Но главное, в постели ей нет равных. И все потому, что я умею делать женщин счастливыми. Ну, так, на всякий случай говорю, чтобы ты знал!

Эрик театрально махнул рукой и пошел дальше, а Эмиль медленно зачерпнул снег и приложил к скуле. Он улыбался. Слегка, сам себе.