Слоган, как руководство к...

Новые песни придумывает жизнь. Меняются времена, эпохи. Вместе с ними приходят новые люди, готовые на ВСЁ, ради достижения каких-то там целей. Простые и ясные цели требуют таких же лозунгов, запомнить и следовать которым было бы не только легко, но и приятно. А простой лозунг, он уже вроде как не лозунг, а что-то вроде пожелания, только обязательного для исполнения каждым, кто пускается в поход к поставленной цели.  Хотя, зачем об этом рассуждать? Забейте!

Под предлогом того, что должности стряпчего во Всеобъеме должны комплектоваться исключительно секс-символами, Захара вывели за штат.

Бухгалтер Ромуальд Эрнестович Фунт, когда подписывал Захару отпущение, пытался подбодрить коллегу:

— Ничего, ты-то хоть — на свободу. Нашему брату в этом смысле тяжелей. По лезвию бритвы ходим. А ты — что? Через два месяца выдадут вспоможение и ты — вольная птица.

Скорбность момента пригнула Захара. Еще более стало заметно отсутствие стрелок на серых костюмных брюках. Ветеран Всеобъёма шел знакомым евроремонтом и не замечал уже ни подвесных потолков, ни добротного букового шпона, раскатанного по стенам. Все это теперь уже не вызывало в нем благоговения и стремления к самодисциплине.

По дороге к выходу Захар остановился у красивого плаката с изображенной на нём Эллочкой. Их, с призывным и ёмким слоганом, теперь много висело на этаже. Элла-мать через знакомых шаманов внушила Напильникову, что жизнерадостные портреты ее дочери олицетворяют верность курса, выбранного Всеобъемом

Хихикнув, отставной ветеран вынул любимую шариковую ручку и, как в раннем детстве хулиганя на заборе, быстро-быстро накарябал под слоганом неприличное, но короткое слово. Он еще несколько раз останавливался и второпях вносил изменения в смысл жизнерадостного лозунга.

Захар опять хихикнул. Ему представилось, как смешно забегают по этажу испуганные коллеги и начнут требовать друг от друга объяснительных записок, вычисляя по почерку злоумышленника.

На свежем воздухе Захар Задунайский поимел желание поклониться серому зданию Всеобъёма. Он принял прощальную позу и застыл в ней. На крыше и фасаде Всеобъёма копошились люди. Рабочие нецензурно разворачивали живописное панно, на котором вначале проявилась улыбающаяся мордашка Эллочки, а затем возникло и её призывное «Забей!».