Первая затяжка

Мне семь лет, но в школу я пойду только в сентябре. А сейчас лето. Лето тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. Или весна, не помню. Город Москва. Лефортово. Двор большого п-образного дома на Красноказарменной улице, в котором живут семьи офицеров-танкистов. Мой папа учится в академии бронетанковых войск, расположенной здесь же, рядом, в Первом Краснокурсантском проезде, в здании бывшего Екатерининского дворца. Сейчас в нем тоже военная академия, но уже общевойсковая.

Двор нашего дома – целая страна. Здесь можно строить оборонительные укрепления и тоннели в большой песочнице; качаться на скрипучих качелях; играть в «войнушку», прятки, салочки, казаки-разбойники и множество других захватывающих игр. Наш двор – преддверие великого города Москва, который лежит вокруг и не менее великой страны, которая называется Советский Союз. Наверное, он преддверие и всего мира, но мир нам, шести и семилеткам, пока не особо интересен, мы о нём ничего не знаем.

О мире и нравах, царящих в нём, наверняка больше знают четырнадцати-пятнадцатилетние пацаны из нашего двора. Они для нас, малышни, непререкаемый авторитет, у них свои, почти совсем взрослые дела и привычки. Например – курение. Все знают, что курят только взрослые, это занятие для взрослых. Поэтому, когда взрослые пацаны подзывают малолетку и дают ему сигарету – затянуться, тот не может отказать. Разве можно ослушаться взрослого? 

…Потом малолетка судорожно кашляет, согнувшись пополам. Ему плохо, он задыхается, из глаз текут слёзы.

А взрослые пацаны смеются – им весело. Шутка удалась!

Следующая жертва – я. Подзывают, дают сигарету.

- На, малёк, покури.

Я набираю дым в рот, выпускаю. Ничего не происходит. Дым и дым.

- Не так, в себя потяни, вдохни.

Вдыхаю в себя. Выпускаю. Ничего не происходит. Я не кашляю и ничего особенного не чувствую. Кажется, немного кружится голова – и всё. Отдаю сигарету, вежливо говорю:

- Спасибо.

Ловлю на себе уважительные взгляды. Взрослые пацаны уверенны, что я давно курю.

В следующий раз я закурил через десять лет и курил сорок два года, совершив миллионы затяжек. Но ту, первую затяжку, помню до сих пор.