Любовь под куриным соусом

- Вот вы смотрите на меня и думаете, какая у такого пузатого да корявого любовь может быть? А у меня была! - начал мой сосед по купе, разворачивая курицу, едва поезд тронулся. - Такая история красивая, хоть кино снимай.

Третий пассажир, заваливаясь на верхнюю полку, потер пятки, на мгновение заслонив мне обзор.

- Как в сказке про Золушку, и пропажи, и расставания. Сколько мы трудностей преодолели, - сосед поднял масленый палец, - но победили судьбу. Любовь все превозмогает!

- А познакомились мы, когда она к нам работать пришла. Я мастером на заводе, она бухгалтерша. Смотрю, начала в наш цех бегать. И главное, в туфлях-лодочках. У нас-то больше в сапогах грязь месили. А эта приходит всегда в туфельках, волосы завиты и подколоты, чтобы держались.

- Где держались? На голове что ль? – хрипло прерывает сосед с верхней полки. Они приподнялся на локте, заинтересовавшись рассказом. – Она лысая у тебя что ли, была?

- Сам ты лысый, - рассказчик вгрызается в курицу. – Прическу она для меня делала. Но главное – туфли. Лаковые, на каблучках, блестят аж глазу больно. Ноги у нее толстоваты были, но это я потом заметил, после того как поженились, а тогда только на туфли и смотрел. А она придет, накладные какие подписать или наряды, а сама по сторонам зыркает и с ноги на ногу переминается. Я ей рассказываю, кто в смену работал и сколько металла извели, а сам с туфлей глаз не свожу.

- Даже лицо ее не очень запомнил, - сосед с аппетитом облизнулся, обгладывая курочку. – Молодые девки все симпатичные. Но вот туфли! Ими выделялась. Туфли и завивка.

- Однажды не вытерпел и пошел за ней следом, когда она из цеха возвращалась. Еле идет по бетонке как на ходулях, фигуряет. Я ее быстро нагнал. Чего, спрашиваю, таскаешься в цех? Я не дурак, понимаю твой интерес. Может, сходим куда?

На мою зарплату выбор небольшой - в парке погулять. Я подумал, сначала узнаем друг друга поближе, а дальше видно будет. Может, и до кафе доберемся. Я деньги на ветер не бросаю, а то иная встанет на каблуки и смотрит на всех сверху вниз, платите за нее.

Она меня у ворот парка ждала, я опоздал немного, издалека вижу, вышагивает в туфлях как цапля. Эх, думаю, долго она в них не прогуляет, устанет, надо будет в кафе вести. Но она оказалась выносливая, три круга обошли, потом уток в пруду кормили, и все стоя. Она не жаловалась. Я ее пошел провожать, до трамвайной остановки довел. У меня комната в центре, а ей на окраину ехать, хорошо, что трамвай не битком пришел, даже место у окна нашлось. Я ей вслед крикнул, встретимся, мол, завтра на работе. Она кивнула.

А на следующий день не пришла. Я день прождал, два прождал, неделю. Потом пошел ее разыскивать, стал справки наводить. Я ведь только имя ее знал, да где работает, а больше ничего, даже фамилию не спросил. Завод большой. Пришел в бухгалтерию, спрашиваю, работает у вас такая светленькая, на каблуках ходит, носит накладные по цехам? Они смеются: «У нас все светленькие и в туфлях. Иди, мол, по бухгалтерии, примеряй всем туфельку». Я меж столов прошелся, бабы хохотали и ноги мне под нос совали, в чулках, пальцами шевелили. Бери, говорят, меня замуж!

Не нашел я ее, только манера появилась, куда ни войду, сразу под ноги смотреть и глазами рыскать. Вот и сейчас, зашел в купе и глазами по полу шарю, вы наверное подумали, стянуть чего-нибудь хочет, а у меня привычка с тех времен, когда невесту по туфлям искал.

- Ну и что? Нашел свою кралю? – сосед свесился с полки, поближе подтянув к себе сумку, а рассказчик сгреб куриные кости и сердито на него посмотрел.

- Не перебивай. Обиделся я на нее. Дураком выставила перед всем заводом. А я-то уж планов настроил, как поженимся, в кооператив вступим. У меня комната, у нее комната, один плюс один равно квартира. Но раз потерял, ничего не поделаешь, свет клином не сошелся на ней.

Куриные кости стыли на фольге, рассказчик откинулся на спинку сидения, тяжело отдуваясь после еды. В окне проплывали столбы с провисшими проводами.

- Полгода прошло, если не больше. С завода собрался уходить, мне работу предложили. Хорошие мастера везде нужны. Зарплата выше, я и согласился. А когда за расчетом пришел в кассу, в окошечко на кассиршу посмотрел и ахнул. Раньше-то не всматривался, только деньги пересчитывал, а тут чего-то взгляд поднял. А в окошечке она сидит. Оказывается, она мне сто раз зарплату выдавала! А я ее и не признал! Пошутили, посмеялись.

Ну, говорю, уволился я, пойдем, что ли, в столовке посидим, простимся. Она головой мотает, отнекивается. Я напираю, расчет в кармане, решил шикануть напоследок, чтобы поняла моя Золушка, от чего отказывается. А она покраснела, голову опустила, не могу, говорит, идти, каблук сломался. Не беда, говорю, давай на винт посажу. Она согласилась, пошли с ней в столовку, я ее под руку веду, а она в туфлях ковыляет, прихрамывая, подпилить каблучок пришлось, да неровно получилось. На весу точно не рассчитаешь. Но она не жаловалась, шла улыбалась. Пропажа, говорю, ты моя.

- И вот тридцать лет мы с ней прожили, - сосед, вытянувшись на полке, сложил руки на животе, пошевелил пальцами. – Да, тридцать лет без малого. Оказалось, кстати, что она в цех ходила не ради меня. Модник там у нас один работал, нравился ей, длинноволосый, в ухе серьга, за ним все заводские девчонки бегали. И она туда же. Туфли новые купила, ползарплаты отдала. А он на нее ноль внимания. Она со мной на свидание пойти согласилась, чтобы тот приревновал. Ей соседки в общежитии присоветовали. Она наврала про комнату-то. Точнее, была у нее комната, но не отдельная, а в общежитии. Я узнал поздно, уже когда закрутилось у нас. Она с пузом, срок три месяца, обратно оглобли не повернешь. А то бы, конечно, еще подумал. Тем более, она на каблуках ходить перестала.