Все остальное

По роману "Рождение экзекутора" Marika Stanovoi https://author.today/work/1910

Начало см. https://author.today/post/139964 , https://author.today/post/140226

Люди и животные (моя любимая "звериная" линия)

Почти все ключевые моменты романа связаны с животными.

На крюках висят женщины в фантазиях Прихвостня. На крюках висят ягнята (мертвые, к счастью) в быту кочевников. Шкуры снимаются и с людей, и с ягнят.

Убиваемые дети и детеныши животных выглядят практически одинаково. 

На тех редких страницах, на которых никого не убивают, неоднократно упоминаются куртки из кожи ягнят - чтобы читателю жизнь малиной не казалось, чтобы напомнить, что за внешне спокойной жизнью скрывается жестокость.

У Крошки есть домашние животные:

...прижимая к себе пушистого зверька, чье сердце билось в унисон с её собственным... 

Только зверики любят её — удачно она проходит испытанием или нет!,-

в то же время она сама в каком-то смысле домашнее животное. Ее принесли в незнакомую обстановку, оторвав от семьи, чего-то хотят, вроде бы любят, наказывают, она не всегда сразу понимает, за что. Кажется, что это жестоко? Сравните с обычной биографией котенка или щенка. Хакисс - ее имя - это и есть "котенок":

— А ты — Крошка, — Джи прижал ее к себе и поцеловал...

— Но меня зовут не Крошка, а по-другому, — неуверенно выговорила девочка. Кажется, её называли «котёночек». На новом языке получилось: — Ха-Кисс?..

"Крошка" - тоже значит кошка. Это кошачья кличка:

— Зайти в «Островок» — взять Крошке маленьких рыбок...Стив успел увильнуть с дороги. Посмотрел сканом. Крошка — это кошка. 

 Хакисс может чувствовать единство со змеей:

держа на руках тяжелую и упругую змею, подставила лицо солнцу... Змее сейчас хорошо. Хакисс расслабилась, пытаясь проникнуться змеиным восприятием, растягивая мгновение общности и спокойного наслаждения.

Она была львицей:

Львица прыгнула из-под руки императора на стол и, оставляя белые царапины на темном полированном дереве, проехалась по всему длинному столу заседаний...

Ощущения Крошки (Стива) в теле кваржи (кварга) описаны очень увлекательно:

Крошка осталась лежать, вздымая рыжие бока…

Крошка совсем не по кваржиному села на холодный уступ террасы, подстелив под круп волосатый хвост. Копытца разъезжались в мелких камешках...

Мощный изжелто-охряной зверь довольно откинулся набок...

Сломавшиеся перья между мохнатыми ушами животного...

Кульминация "звериной" линии - роды. Роды как общее таинство, единое для людей и животных. У Крошки поведение животного:

Девочка растопырила ручонки и запищала. Плачет!

— Отдай! — Крошка попыталась встать. Страх шевельнулся и притаился за сердцем. Ребенок отдельно от неё. Ребенок сам. Один! — Дай мне!

Так описать рожающее животное  в документальной литературе вряд ли можно. Документальная литература по определению слабее передает эмоции, чем художественная.

Языковые игры и значение имен

Как получается, что гора трупов тропов ( см. https://author.today/post/139964 )

нормально воспринимается? Потому что понятно, что это юмор. 

В тексте всегда присутсвует интонация иронии, или самоиронии, - сложно сказать, чего именно, потому что повествование в третьем лице и в то же время от лица героини (несобственно-прямая речь, совмещающая признаки прямой и косвенной речи). 

По тексту рассеяны шуточки с необычными прилагательными:

Громадненькая ты наша…

Чуть ли не жевала императорское ухо, диктуя данные, словно любовные стихи…

Зеленые вседержительские ботинки...

... Переоделась из жесткого служебного в расфуфыренное домашнее.., -

с глаголами:

В промывочную втанцевала женщина в просторном балахоне...

...Отлягнула тапки в громадное зеркало на дверце шкафа...

...Шмыгая ногами, удалилась, -

существительными:

Две рубашки разной степени воздушности и обрюшенности.

...У Стива в голове крутилась совершеннейшая глупость: «Пришельцы не пришли, а телепортнулись, поэтому они телепортянцы? Прилетельцы? Или как их можно назвать? Упаданцы...»

Феминитивы - это просто песня.

Я нашел себе человеку, которая стала моей арнекой

Красная клиницистка, подобрав по дороге еще двух красных женщин…

Одна андроидка...

Красные женщины - в красных халатах.

Автор развлекается, придумывая производные к уже придуманным словам:

Случайно или нет, но у портала было безлюдно. Точнее, безажлиссно и безандроидно. 

... Села совсем не по-кваржиному...

Юмор - это разрядка, это способ не концентрироваться все время на психологических проблемах Крошки. В какой-то степени интонация самоиронии - это примета времени, если роман про 70-е годы. По-разному проявляясь, самоирония часто присутствует у представителей этого поколения. "С детства воспитанный в правилах сдержанно-иронического отношения к себе... " (Стругацкие, 1969).

Говорящие имя, точнее, должность (было пять других Крошек) героини, - это тоже художественный прием, характеристика персонажа. Она крошка, она маленькая, беспомощная. Кроме сравнения с закатившейся в щель крошкой, есть несколько похожих сравнений - с капелькой, с комочком.

Есть еще одна Крошка - настоящая кошка:

Идущий впереди жирдяй, колыхая телесами и перекрывая весь тротуар, вдруг развернулся и как взбесившаяся арсава ломанулся обратно, бормоча:

— Зайти в «Островок» — взять Крошке маленьких рыбок...

Вокруг потной лысины тряслись остатки волос, собранных в рыжие тощие хвостики.

Стив успел увильнуть с дороги. Посмотрел сканом. Крошка — это кошка. Такая же толстая, но не рыжая, а дымчатая.

Про Джи ( на самом деле не Джи) можно только фантазировать, почему Джи. Ассоциации по первой букве, g, с губернатором и гувернером. В этой империи правительство и есть как бы учителя:

Бунтовать против учителей, своих защитников, гарантов благ...

Еще приходит в голову империя Лжи - это уже было в какой-то рецензии.

Ажлисс - возможно, ageless, безвозрастные (то есть бессмертные).

Душа и тело

Все, кроме души, можно изменить,  причем изменить по отдельности, несогласованно: у кварга остается запах меда, у Стива - девичьи "коровьи глаза", любое из чувств может быть увеличено экзекутором. Только душу изменить нельзя, ее можно только уничтожить. 

Сложные и запутанные отношения души и тела - одна из основных тем романа.

Крошка всегда ощущала себя чем-то эфемерно-невидимым, спрятанным в изменяемой телесной оболочке.

Мне кажется, это в первую очередь женское ощущение - ощущение отдельности тела и души. Женское тело создает много неудобств: это и неудобная женская одежда, и всеобщее желание использовать женское тело для секса или для размножения. Поэтому тело иногда воспринимается душой, которая никого не интересует, как нечто чуждое.

Быть Стивом спокойнее. Человеческие самки не такие настырные, как самцы.

Но она знала — вся эта любовь не для неё, а для приплода. Для двух маленьких чудовищ, зреющих внутри. Она же инкубатор. Дополнение. 

Личность (душа) может занимать меньше места, чем границы тела:

А она пока отдохнет, ощущая себя маленькой капелькой, укрытой где-то внутри её собственной головы, за глазами. 

Забаррикадироваться внутри своего пугливого сердечка, оставив снаружи только механическое послушание

Маленьким комочком, спрятанным там…

Как напуганная улитка, сжалась в дрожащую массу внутри панциря своего тела

или может жить вне тела:

Словно кто-то глубоко-глубоко под землей кричит. Кричит устало и безнадежно, уже давно не слышно его, но остался след голоса, отпечаток ауры. Отпечаток сознания.

Есть блок, занимающий положение между неизменяемой душой и легко изменяемыми характеристиками "настройками" вроде запаха и пола. Это чувства, мысли, желания. На них можно повлиять воздействием экзекутора, но это воздействие вызывает возмущение, как вторжение в личностные границы:

Ненавижу ваши экзекуторские штучки.

Я — человек, мне не нужно, чтобы в моей душе копались! Мне не нужно, чтобы мной управляли! 

Чувства всегда смешанные и двойственные (амбивалентные - ну прямо по Фрейду). Можно найти и усилить нежность, можно найти и усилить агрессию по отношению к одному и тому же объекту.

Это все в общих чертах известно и без романа, схема тело-дух-душа была придумала в древности, но в романе эти "слои" человека четко обозначены и играют большую роль в событиях и их восприятии. 

Джи

Джи - это манипулятор. У него есть несомненные природные садистические черты, в то же время я не исключаю, что на него еще повлияла какая-то психотравма, потому что у него ослабленная эмпатия, неспособноть к теплоте, чрезмерная рациональность. Якобы это все надо для блага империи

Но ты ажлисс и должен работать на общее благо. Личные дела и привязанности находятся на самом последнем месте. 

Император не может позволить себе слабость и привязанность.

но на самом деле это очень похоже на поведение людей, которые в детстве из-за тяжелых жизненных обстоятельств строят стену,  "отрезают" себе эмоциональное воприятие мира ("отказываются от себя"), такой у них вариант психологической защиты.

Джи - Снежная Королева (кстати, она утащила мальчика в свой замок в сказке) без теплоты. Снежный король.

 — Ты предал нас! Ты отверг нас, ты отказался от человечности! Ты предал меня!

— Я отказался от себя ради тебя! 

Он никогда не любил мать своей дочери. 

— Её час пришёл... Айра не пыталась стать полезной обществу, и как результат...

— Как ты можешь такое говорить! Она заболела, потому что ты бросил её! Она любила тебя, а ты!

— Ты не права. Я не бросал её, я никогда не планировал жить с ней. Твоя мать жила фантазиями и пыталась шантажировать меня твоим рождением.

Из того, что он сказал это дочери, понятно, что дочь он тоже не любил, иначе бы не делал таких заявлений о ее матери.

Если бы дочь чувствовала любовь с его стороны, был бы и ответ. У них был бы какой-то контакт психологический, а его нет. Сюсюшки с малышкой не в счет. Почему он не полностью забыл Хани, а предлагает ей разные ненужные ей блага? Она генетически его дочь, для некоторых мужчин это важно, для Джи особенно, потому что при отсутствии нормальной человеческой теплоты он только на гены и может ориентироваться. Генетически его - значит, его частичка (как и Крошка). Кроме того, накручивая себя, что он "должен" любить дочь, должен о ней позаботиться, он получает иллюзию для себя самого, что он "нормальный парень". А сопротивление дочери, явное раздражение от его слов и его присутсвия, должно импонировать ему как садисту. 

Необычность Джи очевидна в сравнении с другими мужчинами. 

Да, это не Джи. Боль нравится не всем.

Не только Вроаррист не рвется наказывать Крошку за любую мелочь. Дитсайрс тоже достачно снисходительно отностся к жене, его, кажется, даже заинтересовала, заинтриговала ее непокорность:

... она, укрывшись в туалете, полночи стригла волосья — жить с космами до самого пола оказалось жутко утомительно. Служки визжали и рыдали несколько дней, а Дитсайрс даже расщедрился на получасовую лекцию о морали и сдержанности приличной жены, вместо обычного раз-два — и пошла прочь в свой закуток, женщина! 

(Я не разделяю энтузиазма многих рецензентов по поводу Вроарриста. Это стечение обстоятельств, что он был готов к семье и детям, а Крошка вследствие своего воспитания привыкла в ком-то растворяться и кому-то принадледжать, что оказалось очень кстати для роли патриархальной жены. На месте Дитсайрса, у которого всю жизнь гарем, вероятно, Вроаррист был бы Дитсайрс).

Кстати, и Ронах не наказывает брата. Отнюдь не все семьи и не весь мир живет по законам Джи. Но Крошке сложно в это поверить, ведь она выросла именно с Джи.

— Ты совсем сдурел? ..

Крошка напряглась — сейчас маленький получит!

Но Ронах просто вытянул лодку к берегу — в камышах она надежно удержится.

Крошка - как бы "вариация на тему" дочери, двойник дочери, но в этом случае Джи контролирует ее развитие и может  переиграть, повторить с выгодными для себя изменениями ситуацию с дочерью, чтобы сопротивления не получилось. Если бы у Крошка была точка опоры (мать и знания о своем детстве), она могла бы разговаривать с ним, как дочь, возражать, бунтовать. Даже те первые годы жизни Крошки, которые она провела без Джи и которые она не помнит, ему мешают:

К сожалению, я взял тебя слишком поздно, эти глупые принципы умудрились сформироваться в тебе, несмотря на ранний возраст. «Каждый должен иметь семью, выбиться наверх, надо быть героем, надо бороться...» Зачем? 

К сожалению, я взял тебя слишком поздно, эти глупые принципы умудрились сформироваться в тебе, несмотря на ранний возраст. «Каждый должен иметь семью, выбиться наверх, надо быть героем, надо бороться...» Зачем? 

Крошка расплачивается и за дочь Джи, "неблагодарность" которой он вынужден был проглатывать, так как расправиться с ней не мог, ее защищало кровное родство с ним. Наверняка на Крошке он вымещает зло и на кого-то еще. На мать Хани? На собственную мать? Джи говорит Крошке, что палач и жертва - это одно и то же, но это и к нему самому может относиться. Похоже, что он в какой-то ситуации был жертвой (я не имею в виду предыдущего императора). С природным "тяжелым характером" и садистическими наклонностями, но при нормальном развитии с норсмальными родителями, имхо, он не был бы настолько противным типом.

Признаться, я как человек, перекормленный днями рождения истриями про свое детство, готова согласиться с Джи, что Крошке без этого спокойнее. Хотя по смыслу романа это коварный ход Джи - изолировать Крошку от семьи физически и ментально, чтобы сделать ее психологически уязвимой. Верно, что отсутсвие родителей расшатывает психику Крошки, но с пррисутсвием родителей тоже не все однозначно.  Если бы были внушения, что каждый должен иметь семью и выбиться наверх, еще вопрос, что и как бы было.

Когда Джи говорит, что особенности характера, надломленность, нервозность у Крошки были и до него:

— Ты жертва по своему характеру, по сути своей. Ты думаешь, я испортил тебя? Нет, я искал такой характер, и поисковая система предложила тебя как один из вариантов, -

он ведь может быть. Хотя для сюжета лучше, эффектнее, чтобы Джи возводил гнусный поклеп, неизвестно, какая была у Крошки семья. Семьи бывают разные, и наивно, чтобы не сказать глупо, думать, что все родителяи любят своих детей. Кстати, любовью можно закошмарить не меньше, нелюбовью. Другой вопрос, что Джи, по всем правилам информационной войны, соединяет правду с ложью и утверждает, что многолетнее расшатывание психики не имело значения, а это явно не так.

Джи использует широко известные и достоточно простые методы манипуляций, даже использует словечко "якорь":

— ... Якорь — это основа поведения. Зная якорь, можно управлять человеком без помощи фантомов. У тебя это честность и долг. 

Демагогия Джи с апелляцией к совести - это главы 25 и 38. Очень полезно почитать, как примеры психологического воздействия. Вишенка на торте - взаимоисключающие заявления, чтобы, как только Крошка что-нибудь понимает, оказалось, что она поняла неправильно. Как же правильно - неизвестно. Остается колебаться вместе с генеральной линией партии императора:

Люди должны по чуть-чуть изгибать рамку правил по ситуации.

Прелестное заявление, с учетом того, что весь остальной роман Крошке внушается:

Каждый должен держаться правил и рамок, иначе смерть. 

Джи все время подбрасывает противоречащие одна другой (шизогенные - из-за которых Крошка думает в двух разных направлениях) фразочки:

Ты же единственно свободный человек Империи. Тебя ничто не ограничивает, кроме твоего решения жить. 

Ты — вещь, ты мой инструмент, и я использую тебя там, где мне будет угодно. У тебя не может быть других желаний, кроме одного — слушаться меня и делать так, как приказано. 

Крошка все время в чем-то виновата и чему-то не соответствует. Как только она выполняет одно условие и доказывает то, что требовалось доказать, сразу же все начинается сначала. До "раскрытия" от нее требовалось раскрыться, а она не могла. После раскрытия оказалось, что опять ее уровень катастрофически низок и ей необходимо исправляться и что-то доказывать:

Год в семейной атмосфере арнов должен поставить твои мозги на место. Ты должен решить сам, хочешь ли ты со мной работать... Или мне не нужен такой экзекутор.

Разумеется, надо выдавать и прямо противоположные заявления (чтобы потом можно было качать маятник снова): что Крошка лучшая из крошек. Хвалить с учетом "якоря", чуствительной точки.

В результате постоянного ощущения своей виновности и неполноценности у Крошки ярко выраженный "симптом самозванца":

Обманщик, пробравшийся на чужой праздник в костюме юбиляра, чтобы укпасть то, что никогда неможет быть ее.

Я не верю в успех брака Крошки с Вроарристом. С Крошкой все слишком серьезно, чтобы просто хороший человек мог ее вылечить. Это не для каждого психотерапевта задача. Останься Крошка с мужем, так или иначе ее внутренний надлом проявился бы и разрушил бы идиллию. Роды не излечивают психологические проблемы. Состояние улучшается, пока  дети маленькие и мысли только о них, а потом снова ухудшается.

Помимо ужасного императора в романе эти методы используют в жизни некоторые родители - обычные люди, соседи, коллеги.  И это далеко не весь арсенал токсичных родителей, не самое худшее, что они придумывают, Джи по сравнению с некоторыми просто мальчик.  Социум часто считает их прекрасными родителями, которые "все дали" (но забрали душу). Как и Джи, они жестоки в основном в одной, двум выбранным мишеням, а с посторонними - очень милые люди.

Обратите внимание на сочетание психологического подавления, с одной стороны, и заботы и поддержки, с другой стороны.

Куда может убежать марионетка, висящая на таких тонких, но таких прочных ниточках? Она жива только благодаря этим ниточкам, они дают ей жизнь...

Пожалуй, для меня это прежде всего роман о токсичных родителях (неважно, что Джи не является биологическим отцом Крошки), несмотря на всю экзотику и навороты. Интересно сравнить с похожей в чем-то историей (сочетание заботы и подавления), но без трупов и империй в романе Варвары Мадоши "Ген подчинения".

То, чего нет у других токсов (или не так выражено), но есть у Джи, это тенденция смешивать внешние и внутренние побуждения так, что насилие превращается как бы в собственное желание. Это можно делать по-разному: силовыми методами (показать Крошке, что если она не убьет зверей, будет еще хуже), при помощи способностей экзекутора или одним лишь психологическим давлением.

"Сама виновата"

Особенностью ведения психологической войны у Джи является метод, при котором Крошка все время как бы соглашается и как бы сама хочет то, что он ей навязывает. 

Из готовности жертвовать собой вытекает готовность жертвовать другими (больно в итоге все равно себе). С детства культивируемая самоотверженность и чувство долга убирают естественный барьер - останавливаться, когда больно.

Тем самым виноватой, даже в собственных глазах, оказывается прежде всего она сама.

 — Тебе нужно детское оправдание, что ты не виновата, что тебя заставили, и я даю его тебе. Но мы же знаем, что ты хочешь сама. 

Хотя это все-таки  ложь и  без Джи Крошка бы никогда не сделала того, что сделала.

Весь сюжет романа - это история самонасилия, насилия над собой, которое заходит все дальше.

Первые несколько глав неторопливо-вступительные. Собственно сюжет начинается с вынужденного убийства животных. Потом эпизод со змеей, в котором Крошка вновь оказывается в неопределенной степени виноватой (она могла бы не послушаться). 

спойлер (показать)

Она еще выпрямлялась, а змея еще не поняла, что может ползти сама, когда древко алебарды мгновенным движением припечатало змее голову.

Далее - вынужденные убийства то ли детей, то ли животных. 

Прихвостень откуда-то приносил детей? Собак? Прихвостень... резал детей? Животных?.. Держа шевелящиеся тельца щипцами, придавливал истошно кричащие или уже только хрипящие, но живые создания к её лицу, прижимал ко рту. Она, не владея собой, выпускала жало, нащупывала сердца и высасывала их маленькие жизни. Вместе с глотком крови забирала их силу, отпускала их души. 

Убийство Фариссы, подруги, было только в воображении, как результат тревоги, но Крошка некоторое время переживает его как настоящее. Это показывает, насколько она привыкла чувствовать себя виноватой.

Отвращение к себе достигает такой степени, что Хакисс отказывается от Хакисс (самоубийство в каком-то смысле), не желает быть доверчивой и непрактичной девочкой. Поскольку от себя не убежишь, Стив влипает в неприятности, как и Хакисс. После перехода кваржи в кварга сощздвется впечатление, что самые бурные изменения изменения характера закончены и издевательства над Крошкой как бы выходят на плато. "Трещина" в личности  углубляется медленно.

Важный шаг вперед (вниз) в ломании себя - отказ от сопротивления удару, который явно будет распространяться и на другие сферы жизни, как приычное поведение (выученная беспомощность). 

Стив рефлекторно дернул головой и, поймав регента мыслью, зафиксировал стек в сантиметре от челюсти. Совсем немного качнулся назад, глядя в остекленевшие глаза. Представил, что ему будет за самоуправство. И сдался. 

Сексуальное возбужение - стокгольмский синдром.

Каквсегда в жизни Крошки, граница между насилием и добровольностью находится непонятно где, и эта неясность сама по себе способоствует тревожности и неуверености в себе. 

Ко времени замужества у Крошки уже сформирован синдром самозванца, процитирую еще раз, - 

Обманщик, пробравшийся на чужой праздник в костюме юбиляра, чтобы укпасть то, что никогда неможет быть ее.

следующая жертва, результат выработанной привычки делать себе больно:

Убийцство человека в финале как бы замыкает круг - повторяет убийства животных в начале романа, но с  некоторыми усложнениями и отягтяющими обстоятельствами. Начинать надо было с простого, поэтому Джи максимально упростил задачу при убийстве животных, а в конце романа - усложнил, и с этого момента в конце романа издевательства над Крошкой входят в штопор. 

Стив старался не быть, не существовать. Но где-то рядом стонала его душа. 

Начинает слышать други стонущие души, "голоса с того света", и совершает открытие (в переносном смысле, и в пряом смыле открывает шкаф).

Неясное ощущение заинтересовало. Оно было тут всегда, но казалось одним из эффектов базы, тихим голосом подсознания. Но нет, это другое... Словно кто-то глубоко-глубоко под землей кричит. 

Крошка еще не умерла, не покинула тело, но страдает так же, как и запертые в шкафу души.