Мартовское

Поднимается ветер — шалеют весенние черти

и футболят остатки сухой прошлогодней листвы.

Сочетаются призраки жизни и признаки смерти.

В мир явились волхвы:

март-бродяга, апрель-недотрога и май-возвращенец,

объявляя начало и вновь предлагая дары:

соки зрелой земли, свет звезды, загустевшие тени

и томление крови в огне ритуальной игры.

Безусловно, дар принят: ответ — в серенадах кошачьих,

в укороченных юбках, в прищуре ореховых глаз.

Взгляд горяч и тяжёл. 

Ты прекрасен и в дерзости, мальчик, —

можешь быть при любой королеве Гермесом на час.

Но в мурмурные дебри не тянет, не то б я... Не то бы.

В философские, правда, не тянет сегодня вдвойне.

Хо-ро-шо! Жизнь кипуча, как Ной накануне потопа,

и готова гнездиться, плодиться, цвести, травенеть.

Предсказуем финал: будет осень, и осень не спросит,

а сочтёт по плодам, но пока бесшабашится март,

можно верить в бессмертие, падать в отмытую просинь

и смотреть, как в открывшемся небе амуры летят.