Евино

Ева печёт лепёшки.

День тих и светел,

падают глухо яблоки в сонный сад.

В мире, познавшем грех, подрастают дети.

Лепит из глины Авелю старший брат

птиц легкокрылых, бегущих единорогов.

Дует малыш, надеясь, но прах есть прах.

Тесто сминает Ева, вверяясь Богу,

губы сухие шепчут: «...в Твоих руках...»

Время-река — глубоки и неспешны воды.

Ева стирает детское, трёт песком

пятна от винных ягод, а вот разводы

тёмного времени будут потом, потом.

Вечер спускается многоголосым хором,

пахнет молочным, пыльным и травяным.

Солнце уходит, его принимают горы.

Ева целует мужа, сливаясь с ним

в жаркое целое, чтобы зачался третий.

Мерно Господь вращает небесный свод.

Еве семнадцать.

В ближайшем своём столетье

примет нелёгкую ношу и понесёт.

Ну, а пока ей мирно в руках Адама,

смерть далека, не просыпан песок минут.

...Страшное видится — кровь на ноже и саван.

Ева зовёт чуть слышно: «Господь... Ты тут?»