Всеобъемлющее счастье понимания.

Подведение итогов ежемесячного сочинения «Любимая книга из последних прочитанных» ожидаемо привело в ужас нашу учительницу. 

- Какой же кошмар вы порой читаете! – начала с традиционной фразы Виолетта Вениаминовна традиционный анти-фантастический спич. 

Главный любитель фантастики во всей гимназии скривил недовольную физиономию – ну вот, опять. 

На календаре моего отрочества как раз был отмечен тот короткий период, когда я ничего не читал, кроме фантастики и стихов (вот такое странное сочетание, не раз о нём рассказывал) с редкими вкраплениями прошлых увлечений. И школьной программы, конечно, ибо опростоволоситься перед обожаемой всем классом учительницей было смерти подобно. 

Отдавая должное, сколько я стихов знаю наизусть, и как о них рассуждаю, Виолетта Вениаминовна боролась всеми своими педагогическими силами со вторым моим увлечением. Пребывала в печали, что я хочу стать не просто писателем, а непременно фантастом. Хваталась за голову, когда я нагло ставил Шекли в списке лучших новеллистов всех времён и народов на один уровень с Чеховым. 

- Но… в этой вашей фантастике, без которой кое-кто с первой парты не мыслит жизнь… 

Кое-кто приготовился к удару. И, самое печальное, он не мог должным образом ответить. Отмечаемый всеми учителями дар полемиста и любовь к ораторству помогали в спорах с Виолеттой Вениаминовной не больше, чем стальные латы от лучших мастеров Милана в схватке с танком Т-34. Дискуссия была обречена на поражение. 

- К полной моей неожиданности… нашлось… 

Что нашлось? Каким изящным эвфемизмом вы выразитесь о моих кумирах в этот раз? 

- Настоящее… я не побоюсь этого слова, «уникальное»…. 

Ну, давайте уже, добивайте меня! 

- Сокровище! 

Мне показалось, что я или сплю или провалился в иное измерение. Или Виолетта Вениаминовна выразилась саркастически? И сейчас начнётся настоящий разгром? Но нет, учительница, действительно, собралась сказать что-то хорошее о моей любимой фантастике. 

- Писателя зовут Роберт Хайнлайн. Я впервые о нём слышу. А зря. Это, действительно, выдающийся мастер слова. 

Я понял, что сочинение точно моё. Это был месяц Хайнлана – он чуть не сместил в списке любимых писателей Брэдбэри. Начав с «Пасынков Вселенной», я поглощал его в немыслимых количествах последние тридцать дней. 

Но тут я озадачился ещё больше. Я бы ещё мог поверить, что Виолетте Вениаминовне понравился «Чужак в чужой стране», но представить, чтобы она хвалила «Кукловоды»… Моё сочинение было неким вызовом. Я уже специально выбирал из длинного списка прочитанных фантастических книг произведения с минимумом психологизма и максимумом действия – помирать так с музыкой. 

- Книга называется «Дверь в лето». 

Нет, это было не моё сочинение. И кто из класса написал, для меня осталось загадкой. В конце все, кто стеснялся публичного разбора своих пристрастий, могли оставить просьбу, разговаривая о сочинении, не называть его автора. И учительница строго блюла право на анонимность. 

Да это было и неважно, кто именно заставил Виолетту Вениаминовну сказать то, что она сказала. 

Вначале Виолетта Вениаминовна похвалила само сочинение, потом перешла к книге, которую оно рекомендовало, и учительница уже успела её прочесть. 

Как и автора сочинения, Виолетту Вениаминовну книга захватила с первых же строк. Если кто не читал, всё начинается с описания дома, где зимовал главный герой со своим котом. В доме было много дверей. И кот никак не хотел верить, что пришла зима. Он по очереди открывал все двери, в надежде, что какая-то да и вернёт его в лето. 

- Одним из признаков мастерства писателя является умение создать яркий и ёмкий образ – подытожила учительница. – Образ, который придумал Хайнлан, выдающийся. Это такая красивая аллегория, которая незримо берёт читателя в плен и заставляет сопереживать. 

Учительница сделала паузу и произнесла медленно и с чувством: 

- Я признаюсь, что ошибалась, когда говорила плохо обо всей фантастике на основании того дурновкусия, которое мне когда-то выдавали за неё. Я очень благодарна вам, мои дорогие ученики, что вы помогли мне избавиться от подобных предубеждений. Спасибо! 

После этого Виолетта Вениаминовна подмигнула мне и сказала, что даже у такого мастера, как Хайнлан, не все произведения одинаково хороши. Я улыбнулся в ответ. 

Потом пришёл урок латыни (наш класс был специализированный, медицинский), где я впервые не тянул руку, потом истории, где тоже, к удивлению учительницы, молчал. И вот, наконец, домой. 

Я пропустил автобус и пошёл пешком. Идти было не близко – пять остановок. И так я гарантированно пропускал спортивную секцию (я занимался самбо). Но я должен был успокоиться. 

Я впервые испытал волнение такого рода. Когда по отношению к человеку, который не только тебя взрослее, но и гораздо умнее – это очевидно, ты вдруг выступил учителем, а не учеником. Да, это сделал не конкретно я, но, уверен, любой любитель фантастики из нашего класса ощущал себя на месте пожелавшего остаться анонимным сверстника, и не зря учительница сказала «спасибо вам», а не «спасибо тебе». По сути, всё наше поколение сумело через одного человека донести мысль, что наши увлечения не пустые. 

Виолетта Вениаминовна была прекрасна той, какая она есть – человеком совсем другого мира. И тем ценнее было знание, что эти миры могут соприкасаться. 

Это было, перефразируя «Доживём до понедельника» всеобъемлющее счастье понимания. 

Довольно скоро я перерос своё увлечение фантастикой. Пришёл срок открывать для себя ту классику, которой не нашлось место в школьной программе или она меня не смогла увлечь в домашней библиотеке. А потом – большую литературу двадцатого века: и модерн и постмодерн; и тех, кто писал традиционно и тех, кто открыл магический реализм; множество писателей, на которых я раньше бы и не взглянул, а теперь находил их интересными. 

Нет, не подумайте, я не превратился в сноба. Я как читал, так и продолжаю читать фантастику. Но я давно прекратил читать только фантастику. Увлечение осталось, но не в такой болезненной форме, которая отличала меня старшеклассником. 

Поставлю ли я сейчас на одну доску Чехова и Шекли? Хм. Скажем так. Я считаю, что и тот, кто читает Чехова, презирая Шекли, и тот, кто наоборот одинаково грабят самих себя. Только один – из левого кармана, а второй – из правого. 

Читайте много книг. И, желательно, разных. И, конечно, даже самой лютой зимой не переставайте искать дверь в Лето.