Пьяная ночь в Маг Мэлле (18+)

Конечно, я уже давно заметила, что автор воспринимает практически любую иллюстрацию к своей книге через особую волшебную призму невероятного очарования. Она для него не просто прекрасна, она — и так каждый раз! — самая лучшая в мире! Но вот это чудо, сотворенное кистью изумительной Ольги Морох, полагаю, бесподобно по любым меркам! И даже зная, насколько великолепны работы Ольги (например, вот эта прекраснейшая иллюстрация к невероятной по своей мощи и красоте сцене из романа Влады Дятловой«Четвертый» — не могу удержаться и не порекламировать, надеюсь, ни Влада, ни Ольга не против), я все же не ожидала получить в подарок такое шедевральное полотно. Да, это та самая пьяная ночь, когда полуночный ветер тормошил круглые тюленьи головы волн, седобородый владыка Океан качал крохотную эльфийскую землю, точно младенца на руках, а непослушные волны, с мышиным шорохом, толкались под ногами, неспешно выволавивая на песок мокрую сеть богини Ран, связанную из пены и йода. И пахло свежим ржаным хлебом, жареной форелью, горячей ухой и имбирным печеньем. И сладостью вишневого бренди в придачу.

(Картинка кликабельна, восторги нести по адресу художнику).

А когда наши герои были уже изрядно пьяны...

Шинви весело подскочил и загарцевал по дому на двух копытах:

— По-о-о-ош-ш-ш-ш-ли-и-и-и, по-о-о-ош-ш-ш-ли! Ок-к-к-кунаться! Ок-к-к-коняться! Ок-к-кх-кониться!

И внезапно визгливым, нестройным голосом, завел похабную песенку, странно похожую на старинную шотландскую балладу о мельнике, плутоватой жене и чужой лошади у дверей. Правда, в исполнении агишки, она то и дело начинала смахивать на альпийский йодль, захлебываясь и взлетая под потолок. Фэй с хохотом пыталась подхватить припев, но йодлить у нее точно не получалось. Нёлди, хитро усмехаясь, извлек неведомо откуда маленькую девятиструнную скрипку с коротким грифом и расписными деками, и уверенно подхватил мотив. Заливистое пение струн закружило голову Фэй сильней любого бренди — и вот все трое, со смехом, гиканьем и ритмичным притопыванием, уже оказались за дверью, на ночном, безмятежно дремлющем берегу.

Песенка, которая легла в основу этой сценки, зовется Seven Drunken Nights и впервые я ее услышала в исполнении знаменитой ирландской фолк-группы The Dubliners. Как оказалось, это вариация старинной шотландской песни Our Goodman. Впервые она была записана еще в восемнадцатом веке шотландским антропологом Дэвидом Хёртом. И звучала так:

Our goodman came hame at e'en,
And hame came he:
And there he saw a saddle horse,
Where nae horse should be.

O how came this horse here?
How can this be
How came this horse here,
Without the leave o' me?

A horse! quo' she:
Ay, a horse, quo' he.
Ye auld blind dotard carl,
Blind mat ye be
'Tis naething but a bonny milk cow,
My minny sent to me.

A bonny milk cow! quo' he;
Ay, a milk cow, quo' she.
Far hae I ridden,
And meikle hae I seen,
But a saddle on a cow's back
Saw I never nane.

Ну и дальше «добрый муж» каждый вечер находит в доме все новые странные предметы: чужое пальто, ботинки, меч, и наконец бородатого здоровяка в кровати. На что жена, глазом не моргнув, сообщает ему, что это — новая доярка, которую прислала мать. Чуть позже версия под названием "Hame Cam Our Gudeman at E'en" вошла в сборник шотландского композитора Роберта Смита, и в ней бедный муженек, кроме всех прочих сюрпризов, обнаружил в доме большой шотландский килт, что означало, что их «доярка» — беглец-якобит. Третья, и, насколько я понимаю, наиболее известная версия, носила название "The Merry Cuckold and the Kind Wife" («Веселый рогоносец и добрая жена») и была записана известным американским фольклористом и собирателем английско-шотландского фольклора Фрэнсисом Чайлдом и вошла в его пятитомный сборник «Баллады Чайлда» под номером 274.

«Балладой о мельнике и его жене», если уж начистоту, она стала в переводе С. Маршака. Маршак перевел только три первых строфы песни, вот эти:

Баллада о мельнике и его жене

1

Вернулся мельник вечерком
На мельницу домой
И видит: конь под чепраком
Гуляет вороной.

- Хозяйка, кто сюда верхом
Приехал без меня?
Гуляет конь перед крыльцом,
Уздечкою звеня.

        - Гуляет конь,
        Ты говоришь?
        - Гуляет,
        Говорю!
        - Звенит уздечкой,
        Говоришь?
        - Уздечкой,
        Говорю!

- С ума ты спятил, старый плут,
Напился ты опять!
Гуляет пó двору свинья,
Что мне прислала мать.

        - Прислала мать,
        Ты говоришь?
        - Прислала,
        Говорю!
        - Свинью прислала,
        Говоришь?
        - Прислала,
        Говорю!

- Свиней немало я видал,
Со свиньями знаком,
Но никогда я не видал
Свиньи под чепраком!

2

Вернулся мельник вечерком,
Идет к своей жене
И видит новенький мундир
И шляпу на стене.

- Хозяйка, что за командир
Пожаловал в мой дом?
Зачем висит у нас мундир
И шляпа с галуном?

- Побойся бога, старый плут,
Ни сесть тебе, ни встать!
Мне одеяло и чепец
Вчера прислала мать!

        - Чепец прислала,
        Говоришь?
        - Прислала,
        Говорю!
        - И одеяло,
        Говоришь?
        - Прислала,
        Говорю!

- Немало видел я, жена,
Чепцов и одеял,
Но золотого галуна,
На них я не видал!

3

Вернулся мельник вечерком,
Шагнул через порог
И видит пару щегольских
Начищенных сапог.

- Хозяйка, что за сапоги
Торчат из-под скамьи?
Свои я знаю сапоги,
А это не мои!

- Ты пьян как стелька, старый плут!
Иди скорее спать!
Стоят под лавкой два ведра,
Что мне прислала мать.

        - Прислала мать,
        Ты говоришь?
        - Прислала,
        Говорю!
        - Прислала ведра,
        Говоришь?
        - Прислала,
        Говорю!

- Немало ведер я видал
На свете до сих пор,
Но никогда я не видал
На ведрах медных шпор!

В оригинале у песенки бывает от четырех до семи куплетов (сами понимаете, если речь идет про «семь пьяных ночей», то их и должно быть семь!), но те же The Dubliners две последних чаще всего не исполняют, поскольку фольклорный текст все больше скатывается в похабщину. После лошади во дворе, пальто на вешалке, трубки на столе, сапог под кроватью и молодца в кровати, пьяный муж, приходя домой в субботу, видит чьи-то руки на груди жены, и получает ответ: «Это такое нижнее белье», а в ночь воскресенья обнаруживает чью-то «штуковину» в ее «штуковине», где следовало быть его, законного мужа «штуковине», и узнает, что это, мол, флейта.

Полный текст на английском для самых любопытных.

As I went home on Monday night as drunk as drunk could be
I saw a horse outside the door where my old horse should be
Well, I called me wife and I said to her: Will you kindly tell to me
Who owns that horse outside the door where my old horse should be?

Ah, you're drunk,
You're drunk you silly old fool,
Still you can not see
That's a lovely sow that me mother sent to me
Well, it's many a day I've travelled a hundred miles or more
But a saddle on a sow sure I never saw before

And as I went home on Tuesday night as drunk as drunk could be
I saw a coat behind the door where my old coat should be
Well, I called me wife and I said to her: Will you kindly tell to me
Who owns that coat behind the door where my old coat should be

Ah, you're drunk,
You're drunk you silly old fool,
Still you can not see
That's a woollen blanket that me mother sent to me
Well, it's many a day I've travelled a hundred miles or more
But buttons in a blanket sure I never saw before

And as I went home on Wednesday night as drunk as drunk could be
I saw a pipe up on the chair where my old pipe should be
Well, I called me wife and I said to her: Will you kindly tell to me
Who owns that pipe up on the chair where my old pipe should be

Ah, you're drunk,
You're drunk you silly old fool,
Still you can not see
That's a lovely tin whistle that me mother sent to me
Well, it's many a day I've travelled a hundred miles or more
But tobacco in a tin whistle sure I never saw before

And as I went home on Thursday night as drunk as drunk could be
I saw two boots beneath the bed where my old boots should be
Well, I called me wife and I said to her: Will you kindly tell to me
Who owns them boots beneath the bed where my old boots should be

Ah, you're drunk,
You're drunk you silly old fool,
Still you can not see
They're two lovely Geranium pots me mother sent to me
Well, it's many a day I've travelled a hundred miles or more
But laces in Geranium pots I never saw before

And as I went home on Friday night as drunk as drunk could be
I saw a head upon the bed where my old head should be
Well, I called me wife and I said to her: Will you kindly tell to me
Who owns that head upon the bed where my old head should be

Ah, you're drunk,
You're drunk you silly old fool,
Still you can not see
That's a baby boy that me mother sent to me
Well, it's many a day I've travelled a hundred miles or more
But a baby boy with his whiskers on sure I never saw before

And as I went home on Saturday night as drunk as drunk could be
I saw two hands upon her breasts where my old hands should be
Well, I called me wife and I said to her: Will you kindly tell to me
Who owns them hands upon your breasts where my old hands should be

Ah, you're drunk,
You're drunk you silly old fool,
Still you can not see
That's a lovely night gown that me mother sent to me
Well, it's many a day I've travelled a hundred miles or more
But fingers in a night gown sure I never saw before

As I went home on Sunday night as drunk as drunk could be
I saw a thing in her thing where my old thing should be
Well, I called me wife and I said to her: Will you kindly tell to me
Who owns that thing in your thing where my old thing should be

Ah, you're drunk,
You're drunk you silly old fool,
Still you can not see
That's a lovely tin whistle that me mother sent to me
Well, it's many a day I've travelled a hundred miles or more
But hair on a tin whistle sure I never saw before

Ну и если вы вдруг не знаете, что такое йодль, обязательно послушайте баварского короля йодля Францля Ланга! Это невероятно!

Ах да! Одна пьяная ночь в Маг Мэлле случилась здесь, в моей «Песни Серебряной Плети» из будущего цикла «Глейп-ниэр».