Советы по поединку на мечах

Дорогие мужчины и понимающие женщины! 

Нужен совет, подсказка, наводка на хорошие материалы по поединку на мечах...

А то в меня в бою на мечах есть все, кроме боя на мечах... Мало очень. А поединок ключевой и его надо красиво сделать. 

Буду благодарна за любые советы, помощь, даже готовые предложения по технике процесса.

***

И тогда сомнения лопнули, он поверил.

Ярость хлынула в кровь бурным потоком. Она окрасила пунцовым руки, шею, уши, залила багровым цветом помертвевшее лицо и потопила разум.  

Эрик потянулся к поясу, вцепился в рукоять меча. Не сводя с брата дикого, обезумевшего взгляда, он медленно вынул оружие из ножен.

- Доставай! - голос его дрожал и срывался. 

- Я не хочу с тобой драться… - Эмиль сделал шаг навстречу брату, и через секунду оказался прижатым к кирпичной стене питомника. Острие меча давило ему на горло. Из Эрика хлестал первобытный животный гнев. Он исходил от сверкающих  глаз, от звериного оскала рта, от трясущегося в злости подбородка, от частного тяжёлого дыхания:

- Это была моя девочка… Сучий ты пёс... Моя!  

- Послушай... - прохрипел Эмиль. 

- Доставай меч! - Эрик сильнее прижал острие к горлу Эмиля, и по лезвию тонкой ниткой потекла кровь. -  Молча. Пока я не прикончил тебя без всяких правил, как трусливую собаку! Как предателя и мерзавца! - Эрик отступил на два шага, направил испачканный меч Эмилю в грудь. - Ты же всегда был трусом! Да! Боялся уронить свое драгоценное достоинство, боялся драться, боялся женщин! - Эрик захлебывался гневом. - Ты же всегда боялся женщин!!! Что вдруг случилось, а?!

Уязвленный в самом сокровенном, Эмиль понял, что Эрик и впрямь держит его за труса, и что действительно намерен его убить. Лицо Эмиля стало каменным, он стёр с шеи кровь рукавом и обнажил, наконец, свой меч.

- Я не боюсь женщин! - высокомерно произнес он. - Просто я сплю только с теми, кого люблю!

- Врешь! - прорычал Эрик. - Ты спишь с теми, кого люблю я!

Ненависть окрасила его лицо черным. Эрик сжал зубы и поднял меч, призывая к началу боя. 

Братья разошлись, повернулись друг к другу, замерли, готовые к поединку. На Эрике был все тот же серый свитер, растянутый на локтях и горле. Эмиль был одет в белую рубашку, словно специально выбранную для дня поединка с братом, когда его кровь, пущенная во искупление,  трагически испачкает его белую репутацию. 

Братья крепко сжимали свои мечи. Лёд и гнев, разум и чувства, взрослый и ребенок, близнецы, не отличимые друг от друга только с виду. 

Они сошлись разом, словно невидимые стрелки спустили их, как болты направленных друг на друга арбалетов. Они сцепились с яростью бешеных волколаков: гневно нападая и технично блокируя удары, предвосхищая шаги друг друга, просчитывая собственные, порой повторяясь, но не уступая. Противники, равные по силе и росту, по опыту и оружию, по мощи вспыхнувшей злости, им было не одолеть друг друга ни в жизни, ни в любви, ни в смерти. 

Эрик сделал очередной выпад, Эмиль отразил удар плоской стороной своего меча: четко, отработано, хладнокровно свернул меч брата в сторону. Эрик рубанул сбоку, удачно царапнул Эмилю плечо, сняв с него тонкую стружку кожи.

Забрызганная и залитая алым белая рубаха Эмиля порвалась на груди, запястье правой руки пересекала красная молния пореза. У Эрика кровоточило предплечье и щека. Джинсы на колене почернели от крови: в самом начале боя Эмиль пытался покалечить брату ногу, чтобы закончить бой, избежать смертельных ран и остудить гнев Эрика хотя бы на время. Но вскоре в Эмиле проснулась привычная злость, и прежде всего злость на себя самого. Ему нечего было выставить в свое оправдание. Он не знал, как жить дальше, но умереть мерзавцем ему тоже было не по душе. Поэтому он отчаянно защищался и нападал в полную силу. 

....

...