Pro_жизнь: девяностые, войну и сигареты

 - Держи, держи одеяло!- Бл.. кто?!
- Берсиров… осколками, «эфка».
- В сторону бойцы, в сторону!.. Эдик, Э-д-и-и-к!!!
 На шерстяном одеяле, спущенном с борта «бэтэра» разведчиков, Берсиров,   командир сводной первой роты, с Гребенского моста. Не голова и грудь,   красно-буро-грязное месиво, лохмотья разгруз-жилета и  тельника.   Двухсотый.
Одеяло скользит в руках,  барака санчасти рядом, а одеяло  скользит...  обмякшее и жутко тяжёлое тело хрипит, изгибается, рвется,  одеяло  трещит, держится, санчасть ближе, ближе... А Берсиров всё рвётся  куда-то  вверх, булькает, хватая воздух, блестит открывшимся глазом,  плюётся  тягучей темной слюной. Начмед молча выбивает дверь  операционной, звенит  чем-то, лязгает. А Берсиров все рвется и рвется  куда-то.
Старший лейтенант Эльдар Берсиров, адыгеец, возможно, что мусульманин, умер на борту вертушки, нёсшей его в Моздок.
Отгоняя воспоминания месячной давности я прикуриваю вонючую, как вода с колючкой, усманьскую «Приму».
 Полк снова оказался в Даге в апреле. До этого было два месяца отдыха,   разбора ошибок и планирования новой командировки. Ну, это в основном   досталось командованию части и подразделений. Мы же, рядовой и   сержантский состав, еле успели отоспаться. Да и то, находились шутники,   которые могли заорать ночью:
- Кольцо-о-о!!!
И всё, ночь  испорчена. Мы бежим на позиции, чавкаем вездесущей грязью,  падаем,  снова бежим... переворачиваясь на скрипящих двухэтажных койках.   Просыпаемся, и, матерясь, идём курить. Орали те, кому потом не насуёшь в   морду. И ещё – нас тянуло назад.
Ну, вот и вернулись. Выгрузка в  Хасав-юрте, под вопли местных, оравших  что-то про эсэсовцев, и про то,  что они нас не звали. Ага, мы оккупанты  этого гордого народа, ну да.
 Через две недели, на площади Кизляра, в канун какого-то местного   праздника, наши сапёры разминировали самодельное устройство. Кто его там   оставил, и изменилось ли мнение о нас?..  Да кто его знает, и мне,  если  честно, глубоко по барабану.
- Художник, давай гранатомёт  перетащим, - ко мне в окоп спрыгивает Коля,  мой теперешний напарник и  наводчик, - на щит  поставим. Темнеет уже.
Да, уже темнеет. Идём на  запасную позицию, где сидит у нашей «эспэгешки»  Лифановский и дрыхнет  наш командир, Приходан. Лифа часто почёсывается. У  него «бэтэры»,  только они не восьмидесятой модели и не с дизельными  движками. А  маленькие, белёсые, жирные и с лапками. Бельевые вши. Как у  Максима  Кужеля, героя книги Артёма Весёлого. Как у всех, кто был на  войне.  Может быть, их нет у американцев, кто знает?
Мы практически живём на  позициях. Спим в спальных мешках и укрываемся  резиновыми плащами из  комплекта ОЗК в дождь. Потому что, месяц назад  Саша Мисюра, командир  сводной роты заставы «Гребенской мост», подошёл к  старенькому  «Рекорду», чтобы переключить канал.
За пару секунд до этого  какой-нибудь Ахмед или Абдулла – бросил мину в  горло самодельного,  слепленного из «камазовского» кардана, миномёта.
То, что осталось от  нашего первого погибшего лейтенанта можно было  собрать веником и  совковой лопатой. Замечательный мужик, офицер, а не  «шакал», отец двух  детей, просто перестал быть.
Я радовался всему. Тому, что  «двухсотых» мало. Тому, что  жив Шомпол,  представленный к  Мужеству,  тому, что он вылетел из палатки в одних  трусах, кроссовках, бронике и с  пулемётом. И снял снайпера с дерева,  метров за сто. А сержант Младшой  успел перетянуть крепёжной растяжкой  ногу капитана Васильченко,  перерубленную осколком в районе колена.
И никто не отошёл назад,  доказав то, что мы настоящие «техасские  рейнджеры». Но колонну, шедшую  на выручку, не пропустили местные,  блокировав дорогу в сторону заставы.
 Потом были и Аксай, где оказался наш расчёт, и Первомайка. Парни из   третьего батальона исполнили нашу давнюю мечту, разнеся в хлам чеченский   блокпост, торчавший напротив здания коровника. По нашей же заставе   долбанул, перепутав своих и чужих,  «Ми-8». К счастью, НУРСы большой   беды не натворили.
Полковые разведчики, скорчив авторитетнейшие  рожи, заявляли: на всех  трёх заставах сдавали экзамены боевики из  полевых лагерей. И, судя по  всему, экзамены завалили. А красный цвет им  светит явно не в дипломе.
- Ну, - меня отвлек Коля, навьючивший на себя один из больших брезентовых мешков с гранатами к СПГ, - попрыгали, что ли?!
- Угу, - я цепляю лямки второго вьюка на себя, и берусь за основную тяжесть, сопло гранатомёта, - попрыгали, Коль.
 Прыгать поверху через ходы сообщения и траншеи можно. На свой страх и   риск. Мы играем с судьбой, два молодых и самоуверенных глупца.  Ведь у  «них», возможно или наверное, хорошие снайперы. И хорошие винтовки.
Добираемся  до основной позиции. Устанавливаем нашу «шайтан-трубу» на  специально  сколоченный помост. Натягиваем большой кусок маскировочной  сетки и  усаживаемся на вьюках. Коля, поменявший за блок «Петра» у  связистов одну  из запасных радиостанций, ловит «Молодёжную волну». Нам  не наблюдать.  Мы можем расслабиться.